Керенский, подобно Борису Годунову, милостиво вернулся к своим присмиревшим боярам. Он, по-видимому, вообще собирается идти по стопам этого знаменитого авантюриста. Весьма характерно переселение в Зимний дворец, в царские покои, хотя Рагозин уверяет, что я являюсь виной этому, так как благодаря мне центр событий перенесся на Дворцовую площадь, и что Керенский это учел. Достоверно одно, что он сам шутит над своей подписью, которую из-за торопливости сократил до одной буквы «К» с неопределенным хвостиком. Теперь он говорит, что «А. К.» очень похоже на «Александр IV».
Его адъютанты стали носить аксельбанты по образцу флигель-адъютантских, а один из них, говоря про флаги, недавно заявил, что Керенскому так «эти красные тряпки» надоели, что он хочет Андреевский флаг сделать национальным. Красная тряпка на Зимнем дворце при каждом отъезде Керенского из города опускается, как в былые дни императорский штандарт, и голый флагшток свидетельствует об отсутствии Хозяина Земли Русской из столицы.
Красная тряпочка на автомобиле Керенского заменена флагом морского министра. Все это, конечно, мелочи, но мелочи знаменательные. А если верить сплетням, то новый Борис Годунов подыскивает себе Ирину. Скоропалительно состоялся его развод с женой, которая, по слухам, ругает его на всех перекрестках, говоря, что небось, пока он был скромным присяжным поверенным, так и она была хороша, а теперь и т. д. Встретил ее раз за чаем у Кузьмина, вид у нее невеселый.
«Кризис власти», продолжавшийся весь месяц, закончен, образовано новое Временное правительство: все те же, все то же. Говорить о них — нечего. Ибо судьба их — неизбежно все та же. Или они окончательно утопят революцию в болоте, или революция стряхнет их. Ибо за этот месяц показали себя они, эти «социалисты», во всей своей красе: на фронте они уже ввели смертную казнь. Погодите — введут и в тылу!
Новое Временное правительство образовано с Керенскимпремьер-министр во главе. Увидим, пойдет ли у него дело лучше? Первейшая задача заключается в укреплении дисциплины в армии и поднятии ее духа, а также в приведении внутреннего положения России в какой-нибудь порядок!
Керенскийпремьер-министр до сих пор остается единственным, кто хоть как-то может управлять толпой, а в народе, должно быть, поражаются, как это им не удалось создать более крупную фигуру. У этого человека присутствуют актерские качества, как это было у Наполеона, но нет душевной силы и разумной жестокости последнего.
У меня нет больше никакой надежды на благоприятный исход событий. Насколько раньше смотрела на все сквозь розовые очки и приветствовала революцию, настолько очки теперь так черны, что ничего сквозь них не видно. Ужасное чувство, когда любимый кумир оказывается на глиняных ногах и падает. Я слепо верила в Керенскогопремьер-министр, но теперь он делает ошибку за ошибкой, и я его больше не люблю и не преклоняюсь. Сегодня хотела даже снять со стены его портрет, но рука не поднялась...
Контрреволюция организовалась. Она растет и наступает по всей линии. Лидеры контрреволюции, гг. кадеты, вчера еще бойкотировавшие правительство, сегодня готовы вернуться к власти для того, чтобы хозяйничать в стране. «Правящие» партии эсеров и меньшевиков с их правительством «спасения революции» отступают в полном беспорядке. Они готовы на все уступки, они готовы на все — прикажите только.
Рабочие будут помнить все это и сделают из этого соответствующие выводы.
Наконец составился кабинет, на этот раз очень обширный и разноцветный. Но, может быть, опять придется сказать: «Друзья, как вы ни садитесь, а в музыканты не годитесь».
А ты теперь тяжелый и унылый,
Отрекшийся от славы и мечты,
Но для меня непоправимо милый,
И чем темней, тем трогательней ты.
Читать далее
В Ессентуках я поселился в очень славной дачке из четырех комнат, снятой ВеринымВерин (настоящее имя Борис Башкиров) — поэт, шахматист, меценат.. Юг и радость, что я на юге. Солнце и южные звезды. Воображаю, как они ярки на экваторе! В парке толпы народа, но знакомых немного, о чем я особенно не жалел. Зато в Ессентуках и Кисловодске обреталась Кошиц, БальмонтПоэт и Шаляпиноперный певец, и вот их я очень хотел видеть.
Кузминпоэт воспевает революцию, «похожую на ангела в рабочей блузе», Сологуб, до революции преследовавший «только тевтонов», ныне «высоко держит знамя пролетариата», Городецкий, написавший «Сретение царя», чуть ли не переделывает его в «Сретение Церетели», и даже мой МандельштамПоэт продал свой пацифисткий «Зверинец» по 1 рублю за строку в «Новую жизнь», успев при прежнем режиме — у Донова — прочесть его светлейшему князю Волконскому, явному другу Штюрмера. Так-то меняются времена.
Левкию Ивановичу Жевержееву Фабрикант, меценат, библиофил, коллекционер; один из основателей Театрального музея в Петрограде.
Во дни тупого запустенья,
Что тлен таят в углу любом,
Опять искусства вижу тень я,
Смотря в развернутый альбом.
Читать далее
Решительные действия Временного правительства по отношению финляндского сейма, который провозгласил полное отделение Финляндии от России, — роспуск сейма — встречен с чувством полного удовлетворения русским общественным мнением. На дружественные дары свободы, предложенные русской демократией, финляндские социалисты ответили черной неблагодарностью и поспешили отгородиться от русских товарищей. Отделением вслед за Курляндией и Финляндии от России, несомненно, разрушает дело Петра Великого, и лишь во времени задержана окончательная утрата наших исторических задач на балтийском севере. Читать далее
Жив курилка — из вполне достоверных источников нам сообщают: недавно проездом в Стокгольме был некто Станислав Лазоверт. Он называл себя заведующим медицинской частью санитарного отряда ПуришкевичаЧлен IV Государственной Думы. В беседах с русскими он рассказывал, что едет за границу с особым поручением секретного свойства от Пуришкевича. Поручение это, по его словам, находится в связи с намерением Пуришкевича произвести новый переворот в целях устранения «совета рабочих и собачьих депутатов», как он выражался, и восстановления «законного строя». Он говорил, что едет за границу с дипломатическим паспортом и был принят нашими дипломатическими представителями в Стокгольме и Копенгагене.
Немного погуляла в церковном садике; зашла в церковь, которая всегда отперта, и помолилась за Россию, за них и за нас всех.