На радостное лицо российской Революции упало противное пятно. Это военные погромы и систематическое уничтожение нашей Галиции при отходе из этих мест российского войска. Из рассказов очевидцев и тех известий, что уже появились в газетах, складывается страшное впечатление; от них застывает кровь в жилах.
Революционная армия освобожденной России вела себя как банда погромщиков. Это страшно! Но она уничтожала и присвоила все, что еще оставалось в крае, скот, посевы и человеческую силу — это не менее страшно! Украинское население Галиции, которое смотрела на эту революционную армию как на свою защиту, свою надежду, увидело в ней в страшную, черную, разрушающую силу.
Какое горе! Какой стыд!
Тяжелее от того, что это делали также и наши воины-«украинцы»!
Как это случилось? Как это могло произойти?!
Видимо, не произошло бы, если бы ни были сделаны грубые ошибки, о которых заранее предупреждала Укр. Цент. рада, на которые не переставала указывать в последний миг, но тщетно. Первое — это переформирование армии согласно территориально-национальному принципу, то есть объединение украинских солдат в отдельные воинские части.
Говорили, что для этого нет времени, что это невозможно сделать. Теперь можно сказать наверняка, что время было, и что это можно было сделать, и что лучше было бы смириться с определенными трудностями и невзгодами такого переформирования, чем допустить то, что произошло! Полностью украинские части были бы связаны душой и сердцем с краем, с фронтом и вот с этой самой Галицией; они подлежали бы национальной дисциплине; они были бы связаны со своим украинизированным офицерством и не из-за страха, а за совесть исполняли распоряжение украинских органов управления — Генерального секретариата и Генерального военного комитета. То, что подобного переформирования не было сделано, это была первая ошибка.
То, что упомянутым украинским органам центральное Российское правительство не захотело дать никакой распорядительной власти до самого последнего момента, — это была вторая. Украинские солдаты остались в частях вперемешку со всеми остальными национальностями, с которыми у них были порой напряженные отношения, даже непредвзятые, и в общем мятеже они не могли ничего сделать, не могли ни остановить, ни противостоять этому. А Украинскую Центральную раду и Генеральный военный комитет оставили с «моральным авторитетом», но без всякой возможности активного воздействия на организацию обороны нашего края, на формирование украинских частей, их начальства и т. д.
Что это значит, каждый разумный человек поймет без лишних слов.
То, что произошло, теперь уже не поправить. Но те ошибки, которые так горько наказали наш край, надо исправить, чтобы они не повторились впоследствии ни на Галичине, ни на Волыни, ни на Подолье. За это надо стоять твердо.
Наступление Керенского на Юго-Западном фронте и отступление. Утверждение смертной казни в пределах оседлости войны. Во всей остальной свободной революционной России тюрьмы и каторжные работы исключительно.
Кражи страшно участились, каждую ночь на нашей улице ловят воров, и нас будят перестрелки.
«Женский батальон смерти» очень пострадал, ранена также БочкареваПоручик, первая женщина-офицер.
Женский батальон в бою
Петроградский женский батальон ходит в контратаку, заменяя ушедших в тыл дезертиров, и взял около 100 пленных, в том числе 2 офицеров. Бочкарева ранена. Скрыдлова контужена и получила сотрясение при взрыве тяжелого снаряда.
Батальон понес потери, но заработал историческую славу. Лучшие солдаты с восторгом смотрели на новых боевых товарищей, но толпа дезертиров мало тронута, и в этом отношении цель не достигнута.
По дороге в Петроград сопровождавшая нас охрана рассказала, что солдаты, узнав о распоряжении о моем аресте, властью полкового комитета постановили, что будут присутствовать при моем аресте. Офицеры же поняли это как своего рода «протест», и панически боялись, как бы «не взяла слова», не вздумала заняться большевистской пропагандой.
— Тогда нам была бы крышка! — признались офицеры-охранители. — Не вас, а нас бы, пожалуй, переарестовали. Да еще хорошо, если только это!
С вокзалов неслись тысячи бородатых солдат, опрокидывая дам, падавших, впрочем, и без того в обморок, расталкивая очаровательных земгусаров, которые уговаривали бородачей вернуться на фронт «за землю и волю». В хороших ресторанах, куда нас иногда приглашал мистер Куль, по-прежнему сгибались в пояс половые, бренчали союзники-румыны («эй, румфронт, зажарь-ка еще про девчоночку!»), в кувшинах пенился крюшон, и обедавшие, поковыряв в бумажнике, широким жестом бросали трешницу на георгиевских кавалеров («авось помогут генералу убрать эту сволочь»).
Желая помешать насилию частей над жителями Копычинцев, я остался со штабом до полного отхода частей, и здесь мне пришлось быть свидетелем зверств наших революционных солдат. Положительно это были звери. Читать далее
Час от часу не легче: утром только что обокрали «товарищи» «комкора», а вечером на глазах часового обобрали начисто «наштакора»! Верх наглости «большевизма»! Грабеж и насилия со стороны «товарищей» достигли апогея доисторического дикарства — скоро, кажется, начнут друг друга пожирать. Казаки и кавалерия — единственные наши защитники от массового проявления революционно-разбойничьих порывов «свободных» российских граждан! Общечеловечески можно жалеючи любить дикарей, но не могу не иметь к ним смертельного отвращения, чтобы быть их «товарищем»!! Начали расстреливать и колотить морды «товарищам», на что они реагируют весьма удовлетворенно. Никогда — ни в японскую, ни в текущую кампанию — я не носил при себе револьвера, а теперь извлекаю его со дна чемодана! Выжидаю удобного момента, чтобы уехать из этого ада, но боюсь отбиться от штаба и ехать в одиночку. Как ни трагичны бывают моменты в нашей боевой жизни, но обычный юмор не оставляет нашего штаба. А на миру и смерть красна! «Чем хуже — тем лучше».
Подозрительная стрижка
Петроградские парикмахеры передают, что после ликвидации мятежа большевиков им пришлось сбрить необычайное количество бород и усов. Так, в одну из парикмахерских на Загородном пр. явился на вид интеллигентный человек с красивой светлой бородой и просил сбрить ее.
– Неужели вам не жалко такой бороды? – спросил удивленный парикмахер.
Тот несколько смутился и ответил:
– Ну ее! В бороде теперь, знаете, жарко и… неудобно.
Да, очень неудобно: могут, пожалуй, узнать!..
Пожалуй, и ЛенинЛидер партии большевиков уже расстался с «украшением мыслителя», бородой.
КорниловГенерал, Верховный главнокомандующий привез Георгиевский крест, которому я был рад, но как-то не мог суметь проделать весь ритуал приема с поцелуем. Корнилов немного огорчился.
Положение все то же. Страшные несчастья на фронте и другие обстоятельства вызывают у нас острую реакцию, но они вызывают ее и в Германии. Времена мрачные. Быть может, и я буду арестован по обвинению в «подстрекательстве» или что-нибудь в этом роде. Но это не важно. Я готов отдать отчет за все, что делал. Был, есть и буду враг вооруженных авантюр, но был, есть и буду социал-демократ-интернационалист. Всегда могу ответить полностью за то, что действительно делал, но отклоню ответственность за то, чего делать не мог, ибо это было бы противно моей политической совести. Читать далее
Начистоту
Кто не верит в победу сознательных смелых рабочих.
Тот играет в бесчестно-двойную игру.
Он чужое берет, — на чужое довольно охочих, —
Он свободу берет, обагренную кровью рабочих, —
Что ж, бери, всем она, но скажи: «Я чужое беру».
Да, свобода - для всех, навсегда, и, однако ж, вот эта свобода,
И, однако ж, вот эта минута — не комнатных душ,
Не болтливых, трусливых, а смелых из бездны народа,
Эта воля ухвачена с бою, и эта свобода —
Не застольная речь краснобая, не жалкий извилистый уж.
Это кровь, говорю я, посмевших и вставших рабочих,
И теперь — кто не с нами, тот шулер продажный и трус.
Этих мирных, облыжно-культурных, мишурных и прочих
Я зову: «Старый сор!» И во имя восставших рабочих.
Вас сметут! В этом вам я, как голос прилива, клянусь!
Я никогда не возьму в руки власть, я никогда не пойду в партию, никогда не сделаю выбора, мне нечем гордиться, я ничего не понимаю. Я могу шептать, а иногда — кричать: оставьте в покое, не мое дело, как за революцией наступает реакция, как люди, не умеющие жить, утратившие вкус жизни, сначала уступают, потом пугаются, потом начинают пугать и запугивают людей, еще не потерявших вкуса, еще не «живших» «цивилизацией», которым страшно хочется пожить, как богатые.
За последние дни нехорошие сведения идут с Юго-Западного фронта. После нашего наступления у Галича многие части, насквозь зараженные подлым пораженческим учением, не только отказались идти вперед, но в некоторых местах отошли в тыл даже не под давлением противника. Пользуясь этим благоприятным для себя обстоятельством, германцы и австрийцы даже небольшими силами произвели прорыв в Южной Галиции, что может заставить весь Юго-Западный фронт отойти на восток. Просто позор и отчаяние! Сегодня наконец объявление Временным правительством, что на театре военных действий вводится смертная казнь против лиц, изобличенных в государственной измене. Лишь бы принятие этой меры не явилось запоздалым.
Св. Синод обратился к населению России с воззванием, в котором, между прочим, говорится: «Наш непременный, наш неотложный и повелительный долг — покаяться в этом страшном нашем грехе, дабы не судил Господь нам пить чашу испытаний наших до конца — сделаться среди других народов ужасом, посмеянием, пустыней и проклятьем».
Государственному банку предоставлено выпустить кредиток еще на 2 млрд. рублей. Вот почему курица стоит теперь уже 6 руб.