Получил из Москвы от одной из своих поклонниц Аси К. довольно упадочное письмо, произведшее на меня сильное впечатление. Знал я эту барышню очень мало, приходила она ко мне всегда в антрактах на моих вечерах в Москве, приносила цветы и забавные игрушки. Говорили мы с ней только о веселых пустяках, да и то мимоходом. Но глаза у нее были внимательные, серьезные, что как-то не гармонировало с беззаботностью и шутливостью.
«Я люблю вас, — писала она, — и мне хотелось бы оберечь вас от надвигающейся опасности. Я знаю, вы хрупкий и совершенно неприспособленный к жизни. Уехали бы вы лучше куда-нибудь из России, право. Назревают события. Люди измучены, люди недовольны. Народ вскоре возьмет власть в свои руки. Будет пролито много крови, будет много жертв. Не до стихов в это время нашей Родине. Думается, вам все это как-то чуждо. Вы не борец, вы только лирик, вам будет невыносимо. Не осуждаю — предупреждаю только. Уезжайте из России^ и чем скорее, тем лучше. Послушайтесь меня, поверьте мне. Войдет жизнь в свои берега — понадобится и лирика, может быть, несколько иная, но понадобится, ибо без лирики нет жизни, и тогда вы вернетесь домой на возрожденную, очищенную, счастливую Родину».
От ПлехановаЖурналист, писатель, историк получена телеграмма, опровергающая слухи о его участии в протопоповской газете. Это — очень приятно. АмфитеатровЖурналист, писатель тоже отказывается под давлением Сытина, который, кажется, затевает свою газету в Петрограде.
У меня было мерзейшее настроение. Причины — не более как досадные недоразумения, презабавно рассеянные на другой день. Исполнение «Алы» носило парадный характер — масса желающих её слышать, все билеты проданы и прочее. Приятной радостью для меня было, когда после первых тактов я услышал, насколько лучше звучит оркестр на эстраде и с железным занавесом. Читать далее
От Папы и Мамы получила кольцо, 2 книги, рамку, стакан.
Душка моя Мама. Очень рад был говорить с Тобою и сестрами по телефону. Плохо было слышно потому, что проволока стальная, а не медная! У нас настоящая зима. В 7 часов утра было –6. Снегу много. Как поживает Ольгина кошка!?! Мой Котька ужасный обжора. Коля продолжает заниматься с Жиликом. Вчера они учились полтора часа ночью, а потом пили чай у П.В.П. Пора высылать мне жалование. Умоляю!!!!!!!!!!!! Любящий и любимый Ваш Ефрейтор Алексей Романов.
Сообщение из Вашингтона. Общий долг России в августе этого года достиг 14 миллиардов 800 миллионов долларов. С начала войны он увеличился на 10 миллиардов долларов. Таким образом, на душу каждого жителя России приходится 82 доллара долга.
У нас новая прислуга — подгорничная Матрена — Мотя, сущая деревенщина. Когда ходит в своих сапожищах, стены трясутся. Но симпатичная, молодая. Недавно вышла замуж, однако сразу после того муж пропал без вести на войне. Она племянница кучера Леонтия.
У нас с моей божественной на почве расстройства нервов у обоих (но у нее в особенности — из-за болезни Лелички) нелады. После небольшой ссоры я даже убежал из дому и целый час просидел в засыпанном снегом Соловьевском саду у Румянцевского обелиска.
Мои родители были по-своему подвижниками и праведными; но их мировоззрение, бывшее попыткою семьею преодолеть нигилизм, их окружавший в дни их юности, само таило в себе яды нигилизма. Не виню своих родителей, ибо слишком много они сделали не только для нас, но и сами в себе, в смысле имманентного преодоления позитивизма чрез создание в недрах его позитивистической религии семьи. Но, повторяю, была такая ужасная полоса русской истории, и сколько душ искалечено ею, сколько чистых сердец сделалось несчастными и бесприютными!
Дорогая Матильда, пожалуйста, принесите мне мыло, две картинки (рыцаря у зеркала, что висит в столовой, и Марию с Гвидо Рени из библиотеки), бутылочку одеколона, мою сургучную печатку (на письменном столе слева), зелёную повязку, и моё синее бархатное платье.
Маяковский не первый год шумит на литературной улице. Пора юности и первой молодости для него прошла, и юношеская звонкость голоса сменилась слегка зажиревшей зычностью. Зык — основной элемент его стиходелия, на зыке зиждется вся его шумливая известность. Назойливо кричит он в уши. Большой грех на душе издателей Маяковского.
Павлиньим хвостом распущу фантазию в пёстром цикле,
душу во власть отдам рифм неожиданных рою.
Хочется вновь услыхать, как с газетных столбцов
зацыкали
те,
кто у дуба, кормящего их,
корни рылами роют.
БурлюкПоэт, художник как-то сказал Маяковскому, что он только тогда признает его маститым, когда у него выйдет том стихов, такой толстый, что длинная его фамилия поместится поперек переплетного корешка. Когда вышло «Простое как мычание», я переплела его роскошно, в коричневую кожу, и поперек корешка было, правда, очень мелкими, но разборчивыми золотыми буквами вытиснено: «Маяковский».
Жив-здоров. Все больше надеюсь в декабре быть в Москве. Работаю (для себя) до очертения. Получил Маяковского «Простое как мычание». Этот павлин окончательно облинял.