Где хлеб и зачем нужна полиция у булочных?
Ответ Сытина
Я никогда в жизни не говорил при такой большой аудитории. Даже в самой маленькой я стесняюсь и боюсь, что едва ли что-нибудь смогу сказать. То, что говорили настоящие ораторы, это не совсем верно. Я всю жизнь прожил, как праздник. Каждый день моей жизни был настоящим торжеством, великолепным духовным праздником. Это потому, что наша интеллигенция, наши писатели, наши художники, с которыми я работал, всегда готовы идти навстречу народу. Надо быть глухим и немым, чтобы не видеть глубокого значения того, что они сделали в этом направлении. Вы слишком много помогали мне, вы много сделали для Товарищества. Не мой сегодня праздник, а ваш.
Наше громадное дело строилось и устраивалось долго, но я считаю, что сейчас оно еще не имеет большого значения, потому что до сих пор готовился только фундамент. Строить надо в будущем. Теперь мы видим, что мы работали недостаточно систематично. Надо разумно разобраться в том материале, который мы должны подготовить для дела.
Вся жизнь моя прошла в очень большой коммерческой сознательной работе. Теперь я считаю своим долгом после 50-летнего опыта работы отойти от коммерческой стороны совсем. В нашей работе много было идейного, но это идейное переплеталось с коммерческими целями.
Вот теперь, к концу дней моих, я наслаждаюсь мыслью, что будет возможность поставить дело по-иному. Я вспоминаю, как однажды издатель Маркс пришел ко мне и сообщил, что получил возможность дать при «Ниве» сочинения Гоголя. Я глубоко завидовал ему.
И вот теперь, когда у нас есть достаточные средства, я взываю к обществу: сделаем такое дело, которое должно оплачиваться не деньгами, а любовью. На этом деле, которое строилось в течение 48 лет, мы оснуем настоящий фундамент нашей общественности, чисто идейное издательство, которое будет общественным учреждением, которое действительно дало бы настоящую пищу для народа. Я бы умер счастливым, если бы осуществилось это великое, не сытинское, а общественное дело, которое ждет всех нас.
Прошла неделя Великого поста. Погода ясная, красовитая.
Чтобы видел ты воочью
Женскую красу,
Я тебе сегодня ночью
Сердце принесу.
Милая Зося моя!
Здесь, в камере, карточек нельзя держать — даже малого сынка, но я надеялся, что мне дадут хотя бы один день посмотреть на нее. Может быть, дадут еще. Передо мною открытка Ясика, раскрашенная им, и слова его ко мне, мысли, чувства в улыбке. С какой радостью я с тобой, милый мой, пускал бы в воздух мыльные пузыри, чтобы они, радужные и прекрасные, носились плавно по воздуху, а мы следили бы за ними, задрав головы и поддувая, чтобы они не упали. Читать далее
Я лично видела надпись «Долой царя!», написанную на стене штаб-квартиры неподалеку от Зимнего дворца. Эту надпись стерли, но она вновь появилась там на следующее утро. В то время как мой экипаж попал в затор на улице, какой-то прохожий умышленно плюнул в открытое окно — теперь уже никто и не пытался скрывать свою враждебность.
В 5 часов был кинематограф в круглом зале Александровского дворца. Когда кончился сеанс, я проводил государя в его кабинет. По пути Его Величество обратился ко мне со словами: «Воейков, я решил в среду ехать на Ставку». Я знал, что государь имел намерение ехать, но думал, что момент этот — неподходящий для его отъезда, и потому спросил, почему он именно теперь принял такое решение, когда на фронте, по-видимому, все спокойно, тогда как здесь, по моим сведениям, спокойствия мало, и его присутствие в Петрограде было бы весьма важно. На этом разговор кончился. Государь простился со мною. Вернувшись к себе, я сделал распоряжения для отъезда и вызвал к телефону Протопопова. Читать далее
В 10½ поехали к обедне с ТатьянойВторая дочь Николая II, АнастасияМладшая дочь Николая II тоже простужена. Гулял один. До чая принял Балашова — члена Гос. думы. В 6 час. был кинематограф — видели конец «Таинственной руки».
Папа и Мама сидели, складывали маленький пузель. Потом Папа пошел гулять. Аня и Сыробоярский пришли. Чай у Папы в 4 часа пили. Внизу был кинематограф. Алексей, Мама, Папа, Лили и Аня были.
Ужасно не люблю никого ни о чем просить. Если приходится просить по телефону, то краснею от стыда (глупого стыда) и боли. Я знаю, что все о чем-то друг друга просят, что-то устраивают, но как мне гадко от этих всех «разговоров», «просьб»...
Таня читала нам вслух «Бедность не порок», а до обеда «Детство» Льва Ник-а. Какая свежесть чувства! Но есть и слабые места.
Хочу ехать завтра в Петроград и пожить там некоторое время. Боюсь, что это мне не удастся. Сегодня удалось устроить концерт в моем лазарете; я обещала быть и это исполнила. Певцы, певицы, скрипачи — все имели большой успех и доставили больным удовольствие.
Продовольственное положение сейчас таково, что, дай Бог, выйти из него с честью. Риттих — молодец. Как он сегодня ошпарил городские союзы за их политику. Милюковлидер партии кадетов очень сильно пострадал за свою нетактичность, сравнив Риттиха с СухомлиновымБывший военный министр. А с другой стороны, само правительство ставит всех нас в ужасное положение. Поставили премьером Голицына, а между тем известно, что он два раза отказывался, и когда был губернатором, то был уволен по неспособности. Другой министр считается нечистым на руку! Читать далее
Между тем, как я предрекала, ровно ничего не случилось. Вернее — случилось большое «Ничего». ПротопоповМинистр внутренних дел, националист-консерватор делал вид, что беспокоится, наставил за воротами пулеметов (особенно около Думы, на путях к ней; мы, например, кругом в пулеметах), собрал преображенцев... Но и в Думе было — Ничего. Министров ни малейших. Охота им туда ездить, только время тратить! Блокистам дан был, для точения зубов, один продовольственный Риттих, но он мудро завел шарманку на два часа, а потом блокисты скисли. Читать далее
Красиво застеклил ЖенинЕвгений Михайлов — племянник Константина Сомова. портет. Понесли его на выставку. Там я его повесил не очень важно, так как все портретные места были разобраны. На выставке был довольно долго.