По словам Горького, только что приехавшего в Коктебель, стал вопрос о введении смертной казни в тылу со стороны Савинкова, а со стороны Керенского — желание отменить казнь снова. Но так как введение казни есть в сущности отмена самосуда (т. е. смертной же казни за ничтожные, в сущности, проступки), то, конечно, она будет введена рано или поздно; самое страшное в революциях — это чувствительность: она приносит всегда в итоге самые кровавые плоды.
Когда отменялась смертная казнь, я говорил: прекрасно, это, конечно, первый жест, который нужно было сделать, но, увы, он означает, что русская революция будет очень кровава. Я говорил это, когда все кичились «бескровностью» русской революции. Наименее жестоки бывают те, которые убивают из необходимости и для пользы, без всякой мысли о справедливости и возмездия. Я думаю, что у Керенского из двух творящих сил есть только вера, но нет достаточно глубокого презрения, и что он подходит уже к концу того, что он мог…
Это было сумасшедшее лето, когда после долгой неволи в запасном пехотном полку, отгороженном забором из колючей проволоки от остальных людей, — по ночам мы толпились у ограды и через кладбище — через огни города мертвых — смотрели на дальние огни города живых, далекий Саратов, — я испытывал настоящий голод пространства и на поездах, увешанных людьми, изменившими Войне, прославлявшими Мир, Весну и ее дары, я проехал два раза, туда и обратно, путь Харьков – Киев – Петроград. Зачем? Я сам не знаю.
«Московское совещание», зачем-то созванное, так же тускло закончилось, как и началось. Говорили, говорили, говорили; измученные стенографистки записывали речи фунтами и пудами; ораторы то жевали старую солому революционных фраз, то театрально взывали к единению и патриотизму. Читаешь газеты за всю неделю — зевается и сладко спится. Господи, да когда же поймут они, все эти «деятели революции», что о революции не говорят, что ее делают, что вороха ненужных слов — только камни на дороге нового творчества, только рвы и колдобины на пути к Новому Миру?
Ближайшим результатом работы Московского государственного совещания, в особенности симпатии, проявленной к этому совещанию со стороны американцев, как передают, явилась возможность заключить на заграничном рынке 5-миллиардный государственный заем. Заем будет реализован на американском рынке. Благодаря этому займу будет выполнена малая финансовая программа Временного правительства.
В течение лета я продолжал работать над последней картиной «Свадебки» и подготовил пьесу для пианолы. Вероятно, чтобы не отстать от моих предшественников, которые, возвращаясь из Испании, закрепляли свои впечатления произведениями, посвященными испанской музыке, — больше всего это относится к Глинке с его несравненными «Арагонской охотой» и «Ночью в Мадриде» — я доставил себе удовольствие и отдал дань этой традиции. Читать далее
Чудесный летний ясный день и лунная ночь. Когда Лев Никол. ездил в мой родительский дом в Покровское Глебова-Стрешнева, за месяц с чем-то, были такие же ночи, и он называл их «сумасшедшие ночи».
Женщины на государственной службе
По постановлению Временного правительства лица женского пола могут быть на равных с мужчинами основаниях определяемы как по вольному найму, так и с правами государственной службы во все гражданские ведомства и пользоваться в прохождении этой службы одинаковыми с ними правами.
Борьба продолжается. Открытая, тяжелая, в которой нервы напрягаются до последней крайности и чувствуется страшная усталость. Мне тяжело.
На углу висит плакат: «За землю и волю». Голосуйте за № 3. Довольно удачный психологически плакат. Но какая демагогия, беззастенчивое передергивание фактов и травля буржуев… И текст белым по синему, как надо остерегаться ловушек, расставленных кадетами. Направо подпись: «О волке в овечьей шкуре». И опять то же… Мне так стыдно стало за такую беззастенчивость и партийную грызню. Все приемы пущены в ход… Девиз «Цель оправдывает средства» господствует как никогда… Читают с жадностью. Утром стояла толпа, сейчас тоже стоит… Психологически все верно рассчитано. Нарисованный в середине дюжий мужик с знаменем: «За землю и волю» сыграет свою роль… Ну, а потом что будет? Ведь по выданным векселям нужно будет платить…
В конце августа ко мне вошли трое-четверо солдат наблюдательной команды и сообщили о принятом ими новом решении — предложить мне не соглашаться на перевод в другую тюрьму. Я ответил, что власть в их руках и они сами могут заявить следственной комиссии о своем решении; я же могу им дать только один совет — когда придет моя жена на прием, поставить ее об этом в известность. Читать далее
ТерещенкоПредприниматель, банкир, с марта 1917 - министр финансов, с которым я имел беседу по возвращении его из Москвы, считает, что Совещание укрепило правительство. «Верховный главнокомандующий, — заявил он, — снабжен теперь полнотой власти в отношении армии на фронте, но не требовал немедленного применения смертной казни повсюду в тылу». Военное положение введено в Казани, но было бы рискованно вводить его в Петрограде. Однако будут приняты другие меры для того, чтобы справиться с положением, которое — он согласен с этим — очень неудовлетворительно.
Из Москвы возвратился Керенскийпремьер-министр. Мне уже было известно, что на Государственном совещании он произнес речь, в которой говорил о «железе и крови». Мне уже было известно также, что он желает меня сохранить на посту управляющего Военным министерством, но при условии отставки Филоненки. На отставку Филоненки я согласиться не мог… Керенский не настаивал… Он вызвал меня к себе и, очень волнуясь, заявил, что на Государственном совещании «контрреволюция» подняла голову, что в этом виновен я, ибо питаю своей деятельностью надежды «контрреволюционеров», что мой план известен ему, что я хочу, чтобы вместо одного его, Керенского, государственную политику направляло три человека — Керенский, КорниловГенерал, Верховный главнокомандующий и я, и что он этого не допустит. Но вместе с тем он заявил мне, что из соображений государственных он вынужден просить меня взять мою отставку обратно и согласиться со мной по вопросу о смертной казни в тылу.
Не писала. Бронхит. А погода стоит теплая, еще летняя. Надо бы скорее на нашу дачу ехать, последние дни. Но уж очень и здесь заварено, как-то уехать трудно. Дача, положим, недалеко (около той же Сиверской, где нас «постигла» война), в имении князя Витгенштейна. Газеты — в тот же день, имеется телефон, прекрасный дом. Разрыва с Петербургом как будто и нет — как я люблю старинные парки осенью! — а все же и отсюда не оторвешься. Сиверская мне напоминает «беду войны», только теперешняя дача называется как-то пророчески-современно — «Красная Дача»…. (Она и в самом деле вся красная). А что случилось? Читать далее
Почему, в самом деле, еще в 1906 году нельзя было заикнуться о республике, а московское восстание армия с такой жестокостью потопила в крови?.. И почему 27 февраля 1917 года те же полки пришли с красными знаменами приветствовать революцию? Значит ли это, что с тех пор Россия успела из монархической превратиться в республиканскую, что монархию победила республика? Незачем обольщаться. Читать далее
Милая, дорогая моя Анна Васильевна. Вчера утром я уехал с миссией из Лондона в Glasgow, считая невозможным ждать далее телеграмм из Петрограда, имея сведения о крайне трудном теперь сообщении с Америкой и желая воспользоваться любезностью Адмиралтейства, предложившего мне совершить переход через океан на вспомогательном крейсере.