Меня ужасно беспокоит все кадетское и многое еврейское, беспокоит благополучием, неуменьем и нежеланьем радикально перестроить строй души и головы. Здесь, у сердца Революции, это, конечно, особенно заметно: вечные слухи и вечная паника (у кадетов она выражается в умной иронии, а у домовладельцев и мелких мещан, вроде прислуги, чиновников и пр., — в отъездах на дачу, в запирании подъездов и пр.; но, по существу, разницы нет). На деле город все время находится в состоянии такого образцового порядка, в каком никогда не был (мелкие беспорядки только подчеркивают общий порядок), и охраняется ежечасно всем революционным народом, как никогда не охранялся. Этот факт сам по себе приводит меня иногда просто в страшное волнение, вселяет особый род беспокойства; я чувствую страшное одиночество, потому что ни один интеллигентный человек — умнее ли он или глупее меня — не может этого понять (по крайней мере, я встречаюсь с такими). Кроме того, я нисколько не удивлюсь, если народ, умный, спокойный и понимающий то, чего интеллигенции не понять (а именно — с социалистической психологией, совершенно, диаметрально другой), начнет также спокойно и величаво вешать и грабить интеллигентов (для водворения порядка, для того, чтобы очистить от мусора мозг страны).
За эти дни я был на Съезде Советов с. и р. д., в пленарном заседании, где Муравьев делал доклад о положении нашей работы. Перед этим говорил американец — представитель Конфедерации труда; он долго «поучал» собрание, которое сохраняло полное величие, свойственное русским (смеялись тихо, скучали не слишком заметно, для приличия аплодировали). Американец обещал всякую помощь, только бы мы воевали и учились; Чхеидзе, отвечая на это «приветствие», сказал коротко и с железным добродушием: «Вы вот помогите нам, главное, поскорее войну ликвидировать». Тут уж аплодисменты были не американские. Я думал, слушая: давно у них революции не было. Речь Муравьева, большую и довольно сухую, приняли очень хорошо — внимательно и сочувственно.
На другой день допрашивали в крепости беднягу Виссарионова и Протопопова, которого надо было развлечь (он изнервничался, запустил в поручика чайником, бился в стену головой и пр. — ужасный неврастеник). Развлекли немножко.
Сегодня великое торжество революции. Русская революционная армия с огромным воодушевлением перешла в наступление.
Русские наступают в Галиции. Будем надеяться, что это продолжится 8-10 дней, и тогда мы дадим им хорошенько по голове.
Все наблюдательные посты были переполнены, так как там находились не только артиллерийские офицеры, но и корреспонденты, и солдатские «делегаты». С другой стороны, надежная связь с передовой отсутствовала. Часы артиллерийского полковника на наблюдательном посту, где находился я, отставали на восемь минут, и по его приказу продолжали вести непрерывный огонь по вражеским траншеям и после десяти часов, до тех пор, пока с одной из батарей не пришло донесение, что эти окопы уже заняла русская пехота.
Очень надоедает мне паразитка в роли сестры милосердия — жена «наштакора» ЛигнауНачальник штаба 7-го Сибирского армейского корпуса генерал-майор Александр Лигнау., самого по себе человека вполне добропорядочного; сия сука, таща за собой целую ораву молодых кобелей, отрывает их от дела и мешает общей работе. Ей подобных бездельниц-авантюристок — не оберешься, и все они лезут прикрыться флагом Красного Креста по части «оказания помощи раненым», участью которых и положением они заинтересованы не больше, чем прошлогодним снегом. Читать далее
В штате Нью-Йорк завтра вступает в силу закон Уикса. Нормативный акт предусматривает регистрацию всех собак штата городскими службами, а также включает в себя положение о ликвидации незарегистрированных животных. Кроме того, если ранее бездомную собаку могли убить в течение 72 часов после того, как было опубликовано уведомление о ее обнаружении, то теперь же животное должны содержать в приемнике в течение десяти дней.
Утром сижу в штабе, получаю отовсюду донесения о благополучном выступлении разных групп манифестантов, всюду безоружных и мирно настроенных. Наблюдаю из окон движение финляндцев, шествующих на большевистскую демонстрацию под звуки песни: «Было дело под Полтавой»… Что сказали бы их предки, «дравшиеся под знаменами Петра», увидев, какими плакатами эти знамена заменены. Когда все процессии благополучно тронулись, сажусь на лошадь и еду на Марсово поле, где около могил слезаю и наблюдаю прохождение манифестантов. Вдруг происходит паника. Как потом оказалось, некий солдатик Павловского полка, стоявший в шпалерах, почувствовал настоятельную необходимость на время удалиться, и он направился через плац к своим казармам, но по дороге необходимость стала чувствительной, и он из шага перешел в рысь. Увидев бегущего, несколько нервных молодцов решили, что что-то неладно, и тоже побежали к казармам. Какой-то остроумец крикнул: «Пулемет», — и пошла потеха. Читать далее
Говорят, что Камерный театр, во главе с его руководителем Таировым, возродится в будущем сезоне, но в другом помещении. После многочисленных протестов против направления «Нового театра» Кохманского, работающего ныне в бывшем здании Камерного театра на Тверском бульваре, труппа этого театра решила обсудить свое положение. На собрании труппы говорилось о том, что предполагается занести на черную доску в театральном обществе актеров, играющих «ЛедуПьеса драматурга Анатолия Каменского. В упомянутом спектакле актриса Лидия Терек выходила на сцену обнаженной.» и «ХороводПьеса австрийского драматурга Артура Шницлера. В спектакле содержалось натуралистичное изображение полового акта.». Решено было выразить свой коллективный протест и отказаться участвовать в дальнейших спектаклях этих пьес. Дирекции театра, поставленной в известность о постановлении труппы, стоило больших трудов предотвратить забастовку. По предложению дирекции решено было созвать комиссию из литераторов и юристов и предоставить ей право высказаться о том, есть ли «Леда» и «Хоровод» порнографические пьесы или нет? В случае признания их порнографическими, актеры отказываются в них играть.
Нищие, слепцы и калеки
Переходят горы и реки,
Распевают песни про АлексияАлексий, человек Божий, — широко почитавшийся в России святой, житие которого часто пели нищие.,
А кругом широкая Россия.
Читать далее
Жар. Земля как камень. Росту ничему нет. Ездил на Медведку, заваливал навоз.
Ночью ещё был дождь, ожививший воздух. День настал отличный. Погуляли до обедни. В 2 часа пошли в парк за хорошей землей и затем работали на огороде. Перед обедом помогали садовнику в поливке грядок. К вечеру температура опустилась до 9°. Дышалось легко.
Вопрос: когда крестьяне поделят землю, что они будут требовать? Вероятно, дешевые цены на городские продукты, и смута будет развиваться в этом направлении.
Вожаки большевизма, конечно, понимают сами-то грубый абсурд положения, что при войне оборонительной не должно никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах быть наступления, даже с намерениями возвратить свои же земли (как у нас). Вожаки великолепно это понимают, но они пользуются круглым ничегонепониманием тех, которых намерены привести в бунтовское состояние. Вернее — из пассивно-бунтовского состояния перевести в активно-бунтовское. Читать далее
На сегодня снова назначена непонятная и ненужная демонстрация силы «пролетариата». Деловая жизнь города вымерла, и десятки тысяч людей будут ходить по улицам без ясного сознания, зачем и во имя чего они это делают…
Большевики и анархисты вздумали было примазать и к этой манифестации свои задачи и стали готовиться к «мирной» демонстрации с оружием в руках. Некоторые полки, особенно развращенные их пропагандой и бездельем, тоже захотели показать силу. Дело грозило осложниться до побоища, и мы стали в Совете министров протестовать. Церетели и другие все силы употребляли, чтобы оружия не было и, кажется, им это пока удается. Сейчас манифестация только в начале, и как она пройдет — не знаю.
Сегодня в Петрограде большая манифестация: носят плакаты с надписями: «Долой правительство!», «Долой войну!». То же самое здесь: под звуки «Марсельезы» промаршировали через весь двор к могилам «жертв революции»!!! Думаю, что манифестация выразилась только в глупых речах.