Заместительница
Я живу с твоей карточкой, с той, что хохочет,
У которой суставы в запястьях хрустят,
Той, что пальцы ломает и бросить не хочет,
У которой гостят и гостят и грустят.
Что от треска колод, от бравады Ракочи«Ракоци-марш» Ференца Листа.,
От стекляшек в гостиной, от стекла и гостей
По пианино в огне пробежится и вскочит
От розеток, костяшек, и роз, и костей.
Чтоб, прическу ослабив, и чайный и шалый,
Зачаженный бутон заколов за кушак,
Провальсировать к славе, шутя, полушалок
Закусивши, как муку, и еле дыша.
Чтобы, комкая корку рукой, мандарина
Холодящие дольки глотать, торопясь
В опоясанный люстрой, позади, за гардиной,
Зал, испариной вальса запахший опять.
Так сел бы вихрь, чтоб на пари
Порыв паров в пути
И мглу и иглы, как мюрид,
Не жмуря глаз снести.
И обьявить, что не скакун,
Не шалый шепот гор,
Но эти розы на боку
Несут во весь опор.
Не он, не он, не шепот гор,
Не он, не топ подков,
Но только то, но только то,
Что — стянута платком.
И только то, что тюль и ток,
Душа, кушак и в такт
Смерчу умчавшийся носок
Несут, шумя в мечтах.
Им, им — и от души смеша,
И до упаду, в лоск,
На зависть мчащимся мешкам,
До слез, — до слез!
Мы все еще жаримся в Москве. В тени 25, а на солнце больше 30. В понедельник мы уезжаем, только не в Нежин, а в дачное место Пушкино, по Северной ж. д. Мы все здоровы.
Воздух горячий, нет возможности стоять на улице.
Эти натюрморты — прощание с уходившей эпохой. Они были написаны в ее последний год — и в первый год нового времени. Месяцем раньше или месяцем позже я не обратил бы внимания на эти предметы, не попытался бы стать ими, вдохнуть в них новую жизнь, а летом они мне показались символичными, взятыми из разных культур и вдруг встретившимися на перекрестке революционного года.
В дивизию приезжал сам Керенскийпремьер-министр, по-штатскому сутулый, висячий нос бульбой, в суконном английском картузе с отстегнутым козырьком, с больной рукой в замшевой перчатке, прижатой к нагрудному карману френча; он стоял в штабном автомобиле, окруженный любопытными солдатами. Глубоко разевая бритый рот, он сипло кричал на них, именем свободы и революции требуя наступать.
Вперед, в бой за свободу! Я вас зову не на пир, а на смерть!
Я жду, начнет ли БрусиловГенерал-адъютант, Верховный главнокомандующий (с 4 июня 1917 года), ранее - главнокомандующий Юго-Западного фронта свое наступление в Галиции или нет. Хочу надеяться, что он это сделает. И тогда я ему доставлю одну приятную «неожиданность».
На фронте ударных корпусов 7-й и 11-й армий началась артиллерийская канонада, еще не слыханного никогда напряжения.
Под утро здорово палили; уж не начинается ли наша затея? У мало-мальски сознательной части из моих сослуживцев настроение пессимистическое. Ставится наша последняя карта, и всякий предвидит, что она будет бита, и что же дальше?
Я пашу, а время еще переходит, и народ уже ходит ко мне на пахоту, и слышу, одобряет меня народ: пашет человек, личным примером действует. Смелость у меня является большая: караулю в лозинах час, два и хватаю за рубашку вора Ивана. Тащу Ивана на сход. Молчат безлошадники, бескоровники, молчат однолошадники и однокоровники, двухкоровники и двухлошадники — все на моей стороне.
— Что же, товарищи, — говорю, — с вором делать? Читать далее
В Кронштадте местное «республиканское» правительство расстреляло за грабежи 5 солдат. Вообще, суд Линча идет у нас по всей Руси с возрастающим день ото дня успехом. Сколько в одной Москве убито, растерзано и избито грабителей. Вчера, например, вся Марьина Слободка гонялась до самой тюрьмы за разбойниками, зверски убившими протоиерея Лазаревского кладбища о. Скворцова и его супругу. Если бы милиционеры немного ослабели, то убийцам бы не сдобровать.
Вчера я тонул. Прыгнул с лодки в воду, на глубину, поплавал, и тянет меня в воду. А Коле крикнуть не могу, все слова забыл, только глазами показываю. (Я с детства был уверен, что умру в воде. Как русские критики: Писарев, Валерьян Майков.) Наконец-то Коля догадался.
В 1917-1918 году, согласно новым правилам, в университеты принимаются на одинаковых основаниях лица обоего пола, без различия национальности и вероисповедания, получившие в мужских гимназиях ведомства Министерства народного просвещения аттестаты зрелости или равносильные им свидетельства. Читать далее
Второнасельники
Гляди в упор, куда велят
Шпили, и купола, и стрелы;
Вверху не призрак оробелый,
Но дух чудовищный заклят!
Читать далее
В воскресенье манифестация всей революции. Наши лозунги: долой контрреволюцию, IV Думу, Государственный совет, империалистов, организующих контрреволюцию. Вся власть Советам. Да здравствует контроль рабочих над производством. Вооружение всего народа. Ни сепаратного мира с Вильгельмом, ни тайных договоров с английским и французским правительствами. Немедленное опубликование Советами действительно справедливых условий мира. Против политики наступлений. Хлеба, мира, свободы.
За один день три известия:
В Ирландии вновь возникает восстание — полиция и солдаты по приказанию английского правительства стреляли несколько раз. Ранено 30 человек. В Германии, в Штетине во время голодных беспорядков 5 июня пулеметный огонь продолжался всю ночь. В Испании в виду роста революционного движения отменены конституционные гарантии и введена военная цензура. В трех различных углах Европы пробиваются огненные языки вспыхивающего возмущения народов. Читать далее