Германский корпус в Петрограде
Дело Корнилова неудержимо высветляется. Медленно, постепенно обнажается эта история от последних клочков здравого смысла. Когда я рисовала картину вероятную, в первые часы, затем в первые недели, картина, в общем, оказывалась верная, только провалы, иксы, неизвестные места мы невольно заполняли, со смягчением в сторону хоть какого-нибудь смысла. Но по мере физического высветления темных мест — с изумлением убеждаешься, что тут кроме лжи, фальши, безумия — еще отсутствие здравого смысла в той высокой степени… на которую сразу не вскочишь.
Львов, только что выпущенный, много раз допрашиваемый, нисколько не оказавшийся «помешанным» (еще бы, он просто глупый) говорит и печатает потрясающие вещи. Которых никто не слышит, ибо дело сделано, «корниловщина» припечатана плотно; и в интересах не только «победителей», но и Керенского с его окружением, — эту печать удержать, к сделанному (удачно) не возвращаться, не ворошить. И всякое внимание к этому темному пятну усиленно отвлекается, оттягивается. Козырь, попавший к ним, большевики — (да и черновцы, и далее) — из рук не выпустят, не дураки! А кто желал бы тут света, те бессильны; вертятся щепками в общем потоке. Но здесь я запишу протокольно то, что уже высветилось.
Львов ездил в Ставку по поручению Керенского. Керенский дал ему категорическое поручение представить от Ставки и от общественных организаций их мнения о реконструкции власти в смысле ее усиления. (Это собственные слова Львова, а далее цитирую уже прямо по его показаниям.)
«Никакого ультиматума я ни от кого не привозил и не мог привезти, потому что ни от кого таких полномочий не получал». С Корниловым «у нас была простая беседа, во время которой обсуждались различные пожелания. Эти пожелания я, приехав, и высказал Керенскому». Повторяю, «никакого ультимативного требования я не предъявлял и не мог предъявить, Корнилов его не предъявлял, и я этого от его имени не высказывал, и я не понимаю, кому такое толкование моих слов и для чего понадобилось?»
«Говорил я с Керенским в течение часа; внезапно Керенский потребовал, чтобы я набросал свои слова на бумаге. Выхватывая отдельные мысли, я набросал их, и мне Керенский не дал даже прочесть,вырвал бумагу и положил в карман. Толкование, приданное написанным словам “Корнилов предлагает”, — я считаю подвохом».
«Говорить по прямому проводу с Корниловым от моего имени я Керенского не уполномачивал, но когда Керенский прочел мне ленту в своем кабинете, я уже не мог высказаться даже по этому поводу, т.к. Керенский тут же арестовал меня». «Он поставил меня в унизительное положение; в Зимнем дворце устроены камеры с часовыми; первую ночь я провел в постели с двумя часовыми в головах. В соседней комнате (б. Алекс. III) Керенский пел рулады из опер…»
Что, еще не бред? Под рулады безумца, мешающего спать честному дураку-арестанту, — провалилась Россия в помойную яму всеобщей лжи.
Бесконечные разговоры там, где требовалось действовать; колебания; апатия, ведущая прямым путем к катастрофе; напыщенные декларации, неискренность и вялость, которые я повсюду наблюдал, — все это оттолкнуло меня от России и русских. Читать далее
День поразительный. Дали на юге в светлом тумане (нет, не туман). Были в потребиловке (мерзко!), в волости. Воззвания правительства на стенах. О, как дико, как не связано с жизнью и бесполезно! Читать далее
Сегодня уже 23-я годовщина кончины дорогого папá, и вот при каких обстоятельствах приходится её переживать! Боже, как тяжело за бедную Россию! Вечером до обеда была отслужена заупокойная всенощная.
В Севастопольский продовольственный комитет поступило следующее удостоверение за подписью и печатью врача Аргутинского: «Удостоверение. Сим удостоверяю, что Иван Севастьянов действительно кормит грудью ребенка, а потому нуждается в получении добавочной порции сахара. В. Аргутинский». (Подпись и печать.)
В первый раз я увидала КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий во дворе. Мы возвращались после прогулки с Антоном ИвановичемГлавнокомандующий войсками Западного фронта, генерал-лейтенант, и почти у дверей мимо нас прошел небольшого роста генерал, с желтым лицом и немного кривыми ногами, помахивая палкой или хлыстиком. Антон Иванович сжал мне руку и показал глазами ему вслед:
— Корнилов.
— Неужели?!
В этом слове было разочарование. Я себе его представляла совершенно иначе, хотя и видела его портреты в газетах и журналах. Ничего величественного, ничего такого героического… В тот же день после обеда Корнилов пришел в нашу камеру. При его входе все встали и вытянулись. Здесь, в Быхове, или, как его шутя называли, «пол-Ставке», он был по-прежнему Верховным, так его и звали за глаза, так к нему и относились.
Ждем. Задача всем дана. Пароль и сигналы установлены. Наш сигнал о выступлении — телеграмма на мое имя из Петрограда за подписью Антонова-Овсеенкочлен Военно-революционного комитета: «Выслать устав».
Это значит — выслать в Петроград миноносцы и десант в 5 тысяч человек. В секрете держу пароль. Планомерно, без излишней суеты ведем подготовку.
Происходило первое заседание Военно-революционного комитета. Организационным бюро представлен доклад о ряде основных задач, подлежащих разрешению собраний, и установлению службы связи с местными и пригородными частями.
В тот же день в заседании бюро принят ряд мер для предупреждения возможных эксцессов в связи с назначенным крестным ходом казаков, а также по охране Петрограда.
Читать далее
В большевизме есть идейная сторона — но она так чужда сознательно действенным силам, что в конце концов чувствуется ими только как дикая разрушительная сила.
Сегодня никто из нас не выходил на улицу, т. к. вооруженная манифестация большевиков. Их все больше и больше; там, где вчера был один, сегодня несколько десятков. Агитируют без устали и добиваются блестящих результатов. Они будоражат население и призывают к набегам и погромам. Что-то мне говорит, что это добром не кончится и что от России ничего не останется.
Теперь на улицах каждый день грабежи: снимают пальто, шляпы и даже ботинки и белье. Бедные граждане принуждены сидеть по вечерам дома и ложиться спать в десять часов. Театры пустуют.
В последнее время в Петрограде появились в большом количестве искусно подделанные боны и разменные марки. Узнать подделку можно по тому, что фальшивые боны отпечатаны на обычной бумаге, а настоящие — на особой сетчатой бумаге.
Все, что делается сейчас плохого, все объясняется невежеством народа и гнетом войны; нужно удивляться, как еще мало делается у нас злого и страшного. Теоретически нужно было бы предположить, что к 7-му месяцу революции Россия представляла бы собой груду дымящихся окровавленных развалин. А мы еще живем, бунты подавляются почти без крови, армия защищает города, партии борются словами, а не топором, фонари предназначены пока еще только для освещения. И т.д.
Творится что-то невообразимое! Украинская рада объявила Черноморский флот украинским и развешивает на судах флота свои флаги. Петроградский гарнизон почти в полном составе объявляет, что он относится к Временному правительству отрицательно и по первому приказу Петроградского Совета р. д. выступит для свержения правительства и передачи всей власти Советам. Большинство петроградских полков требует немедленного прекращения войны и перемирия на всех фронтах.
ТроцкийПредседатель Петроградского совета внес резолюцию с призывом к захвату власти рабочими и солдатами, к захвату всех земель и с нападками на командный состав и офицеров.
Даже ГорькийПисатель, издатель заговорил против большевицкого движения. В «Новой Жизни» его статья с предостережением об ужасах уличных выступлений. Такой же Алексей Михайлович в душе буржуй и мещанин, как мы, грешные, осмеиваемые и презираемые им. Встревожился за свой уголок, где у него есть близкие и приятные ему существа, красивые вещи, уют и т. д., и вот боится, как бы «товарищи» все это не переломали.
Казачий крестный ход в Петрограде
В день празднования иконы Божией Матери, в память избавления в 1812 году Москвы от врагов, в Петрограде будет совершен казачий крестный ход, в котором православное всероссийское казачество, верное своим вековым традициям, ставит своим долгом всенародно молить Всевышнего спасти от погибели Россию и благословить оружие их на защиту от врагов земли Русской, с молитвою в сердцах своих: Благословен Грядый во Имя Господне.
Казачество обращается к гражданам города Петрограда с искренним призывом разделить их молитвенное обращение к Всевышнему о спасении Родины.