Разговоры со Всеукраинского войскового съезда
Было около одиннадцати часов вечера, когда я подошла к нашим временным казармам. У ворот собралась небольшая толпа мужчин, человек тридцать пять, весьма разношерстная — солдаты, бродяги, хулиганы и несколько даже вполне приличных на вид молодых людей.
— Кто такие? Что вам здесь надо? — спросила я строго.
— Начальник, — крикнула девушка-часовой, — они вас дожидаются. Уже больше часа околачиваются: ворота сломали и прочесали всю территорию — вас искали. А когда не нашли, решили ждать здесь вашего возвращения.
— Ну и что же вы хотите? — спросила я, когда они меня окружили.
— Чего хотим, да? Хотим, чтобы ты распустила батальон. Мы сыты по горло этой дисциплиной. И крови пролили достаточно. Мы не хотим больше никаких армий, никакой военщины. Ты только принесешь новые беды простому народу. Распусти свой батальон, и мы отстанем от тебя.
— Не распущу! — заявила я твердо.
Некоторые из них выхватили револьверы и стали мне угрожать. Караул поднял тревогу, и в окнах появились девчата, многие с винтовками наизготове.
— Ну послушай, — продолжали они уговаривать меня, — ты же сама из народа, а мы простым людям только блага желаем. Мы хотим мира, а не войны. А ты опять подстрекаешь к войне. Мы достаточно нахлебались этой войны, слишком ее много. Хватит! Война бессмысленна. Ведь ты же сама не хочешь, чтобы бедных людей убивали ради блага немногих богатых. Давай, переходи на нашу сторону, и будем вместе добиваться мира.
— Сволочи! — закричала я что было силы. — Вы все идиоты! Да, я хочу мира, но его не будет, пока не прогоним германцев из России. Иначе они превратят нас в рабов и отнимут у нас и землю, и свободу. А вы — предатели!
Внезапно кто-то сильно толкнул меня в спину. Потом ударили сбоку.
— Огонь! — скомандовала я своим девушкам, когда меня уже повалили на землю.
Но я знала, что они выстрелят сначала в воздух, как их учили, в качестве предупреждения. Несколько сотен выстрелов грохнули залпом. Нападавшие быстро разбежались. Я была спасена. Однако они вернулись ночью, стали бросать камни и выбили все стекла в окнах, выходящих на улицу.
Я не пророк. Я только исполняю долг, а остальное не от нас. Но уповаю, что все будет успешно.
Россия — не Франция, и Петроград — не Париж. Россия — это деревни, это бесконечное число городов, огромных экономических, культурных центров. Россия — это здравый смысл. Который позволяет ей еще держаться теперь, при таких обстоятельствах, при которых другое государство потонуло бы уже в полной анархии. Здравый смысл — велик Бог земли русской! — удержит, надеемся, и вас в последнюю минуту от единственного ужаса, который только и грозит России, революции, свободе, — гражданской войны. Читать далее
Митинг, организованный журналом «Работница», состоялся. Успех его превзошел ожидания. Цирк Чинизелли не вмещал многотысячную толпу, пришлось устроить два добавочных митинга, на площади и в саду цирка. Это, по существу, проведение на деле предложенного нами плана работы.
А царит над нашей стороной
Глаз дурной, дружок, да час худой.
А всего у нас, дружок, красы —
Что две русых, вдоль спины, косы,
Две несжатых, в поле, полосы.
Читать далее
Все последн. дни чувство молодости, поэтическ. томление о какой-то южной дали (как всегда в хорошую погоду), о какой-то встрече...
С чувством большого облегчения прочитал о состоявшемся в Петрограде съезде казаков (выступали на нем, между прочим, РодзянкоПредседатель IV Государственной думы и ГучковЛиберал-консерватор, оппозиционер, член IV Государственной думы, с 15 марта 1917 года - военный и морской министр); казачки дали ганнибалову клятву укрепить республиканскую Россию и спасти ее от анархии и ленинцев, обещая научить наших обнаглевших саврасов от революции, как надо пользоваться свободой. Спасибо вам, голубчики, славные сыны Дона: хоть за вас нам, презренным интеллигентным буржуям, можно будет зацепиться в самозащите от аннексий и контрибуций опьяненных запахом жареного мяса «товарищей», тороватых в проявлении своей отваги и храбрости по линии наименьшего сопротивления… Успокаивающее впечатление производит и крестьянский съезд, порешивший до созыва Учредительного собрания не приступать к самочинному ограбному дележу земель.
Пока я вижу деревенских баб в своем первобытном состоянии, я не поверю ни в какое обещание земли и воли. Читать далее
Жара и у нас удивительная. С начала мая до сих пор ни одного дождя, душно, пыльно, тягостно. Общее политическое положение похоже с этим состоянием погоды. Нет ни живительного, благодатного дождя, ни грозы с бурей и громом.
Очень хотел приехать к тебе под твое бирюзовое небо, но за неимением времени и покачнувшегося здоровья пришлось отложить. Очень мне надо с тобой обо многом переговорить или списаться. Сейчас я уезжаю домой, а оттуда напишу тебе обстоятельно.
Назначено закрытое совместное заседание высших советских коллегий. В напряженной, насыщенной страстями атмосфере выступил присяжный большевикоед, неистовый и надрывающийся ЛиберМеньшевик, член исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Подняв свои два пальца, он обрушился на большевиков с яростью голодного зверя, с упоением и сладострастием. Подскакивая на цыпочки, держась на высоких нотах и действуя на нервы аудитории, он требовал в исступлении самых «решительных мер», требовал обуздания, искоренения, наказания непокорных рабочих всеми средствами государства…
— Мерзавец! — раздалось вдруг со скамьи, где сидел Мартовлидер меньшевиков-интернационалистов. Читать далее
Поднимает голову контрреволюция, встревоженная предстоящими политическими, финансовыми и социально-экономическими преобразованиями и все растущим сплочением сил революционной демократии. Пути для своего торжества контрреволюция ищет в провоцировании разрозненных выступлений и разжигании междоусобиц в среде революционной демократии с целью организовать кровавое подавление революции и установить царство контрреволюционного террора. Поэтому попытка большевистских центров использовать недовольство и возбуждение трудящихся масс на почве тяжелого экономического кризиса для устройства демонстрации с лозунгами низвержения Временного правительства и захвата власти Советами была политической авантюрой в пользу контрреволюции. Читать далее
Загадка: «Чем отличается обычное буржуазное правительство от необычного, революционного, за буржуазное себя не считающего?». Говорят, следующим: обычное буржуазное правительство может запрещать манифестации, лишь считаясь с конституцией и вводя сначала военное положение. Необычное и почти социалистическое правительство может запрещать демонстрации без всяких условий и ссылаясь на «факты», известные только ему одному.
То, что произошло, является не чем иным, как заговором против революции, заговором для низвержения правительства и захвата власти большевиками, которые знают, что иным путем эта власть никогда им не достанется. Контрреволюция может к нам проникнуть только через одну дверь: через большевиков. То, что делают теперь большевики, - это уже не идейная пропаганда, это заговор. Пусть же извинят нас большевики, теперь мы перейдем к другим мерам борьбы. У тех революционеров, которые не умеют достойно держать в своих руках оружие, надо это оружие отнять. Большевиков надо обезоружить. Заговоров мы не допустим...