Воззвание к хулиганам и грабителям
За последние дни на Юго-Западном фронте установлено, что немцы при артиллерийском обстреле употребляют новые снаряды, которые при разрывах сильно пахнут хлороформом.
Во всех полках большевики организовали Военно-революционные комитеты. Это семена новых мятежей. Я приобрел револьвер, но застрелю ли кого-нибудь? Вряд ли.
Случилась великая радость. ЯщикТимофей Ящик — камер-казак (телохранитель) императрицы Марии Федоровны. доложил, что меня желает видеть какой-то матрос. Я распорядилась сразу впустить его и узнала в нем Овчарука из Гвардейского полка, единственного из всех наших охранников, который по-доброму относился к нам. Он вбежал в комнату, бросился на колени и сказал сквозь слезы, что срок его службы окончился, но он не хотел уезжать, не признавшись мне, что возмущен поведением своих товарищей, которые таким бесстыдным образом обращались со мной и т.п. Его-то отношение ко мне никак не изменилось, поэтому он и просил встречи со мной, чтобы сказать мне об этом перед своим отъездом. Он был несказанно трогателен, и я тоже расплакалась. Читать далее
Простая женщина подошла в трамвае к важной барыне и потрогала ее вуальку на ощупь.
— Вот как они понимают свободу! — сказала барыня.
Снова такой же дивный день. В три поехали с Колей в Гурьевку, были у Дмитрия Касаткина — «рушник», рушит просо и гречиху. Хозяин — «видно, опять кичится Николаем». Солдат — стерва, дурак необыкновенный. «Солдаты зимней одежи не принимают — не хотят больше воевать. Два месяца дали сроку правительству — чтобы сделало мир. Немцы бедным не страшны — черт с ними, пускай идут. Богатые — вот это дело другое. За границу не уедешь — все дороги в один час станут, всех переколем штыками. Начальства мы слушаемся, если хорошее, а если он не так командует, как же ему голову не срезать? Корнилов виноват, семьдесят пять тысяч с фронта взял. Керенский — не лезь, когда не умеешь править. Зачем он умолял наступление сделать?» И т.д. Читать далее
Выпал ещё снег, день простоял хороший; к вечеру мороз дошёл до 9°. Днём очищал с дочерьми часть деревянной мостовой для прогулок. Слышны были свистки парохода.
Я нанял извозчика и поехал в город, где долго сидел в кафе за чашкой кофе, а потом на углу Дерибасовской и Екатерининской, возле дома Вагнера купил громадный букет гвоздик, сырых от тумана, и отправил его с посыльным в красной шапке к Ирэн. Потом я стал как безумный тратить свои последние военные деньги.
Мне неоднократно, в «семейной» обстановке, боевые офицеры указывали на следующее ненормальное положение, которое возникло после революции. Из тыла гнали подполковников, полковников и генералов на фронт, ибо они еще не были в действующей армии. Приезжая же сюда, они занимали должности себе по чину, т.е. командиров батальонов, батарей, бригад и полков, вытесняя боевых офицеров, уже хорошо знавших обстановку войны, но моложе их чином.
Получалась ерунда, которая пагубно отзывалась на армии: во главе стояли люди, не знающие войны, которым нужно было повиноваться и исполнять нелепые приказания. Таких случаев без конца.
Подумал почему-то о китайцах, японцах, желтолицых. (Вспомнил в памяти их лица.) И меня пронзила мысль: ведь, в сущности, мне нет до них никакого дела, и я не пожертвую ни капли своего покоя для того, чтобы они (китайцы) не ходили у нас по улицам зимой, в лютый мороз, в одних своих широких синих шароварах.
И потом еще мысль: ведь, в сущности, я больше всего думаю о себе.
Я на полу, на подушках, ноги скрещены, одна упирается в пол, другая вытянута, как палка. Одна рука поддерживает другую под локоть, в той, вытянутой, папироса. Чувствую себя столетней старухой, курящей трубку.
Митинг, затянувшийся далеко за полночь, закончен. Резолюция принята под шумный, долго несмолкаемый гул. Публика, все эти тысячи рабочих, работниц, солдат и матросов, медлят расходиться… Неохотно движутся к выходу, будто ждут клича: «Идем брать власть в свои руки!». И пошли бы. Ночью, сейчас осенней промозглой петроградской ночью, не чувствуя ни пронизывающей сырости тумана, ни страха жертв, ни ужаса перед неизбежной кровавой расправой. Пошли бы стихийно-просто, естественно и убежденно, следуя величайшей социальной силе: здоровому инстинкту восходящего класса… Читать далее
Седая ночь
Охватной ощупью ползет седая ночь,
Гася, то тут, то там, ликующие пятна
Последних пламеней, и тает безвозвратно
Древесных яхонтов живая узорочь.
Под утро встанет вихрь, и все их сбросит прочь.
Не верится, что май дышал здесь ароматно,
Что зацветал июнь, что август благодатно
Всем самоцветам дал играющую мочь.
Узорный дом молчит. Покой его могилен.
Воспоминания попрятались в углах.
Но крайней алости еще придет размах.
Синь-пламень дьявольский в сердцах незрячих силен
И красный ждет петух, чтоб вдруг завихрить страх.
Глазами круглыми уж с ним стакнулся филин.
Большевики покинули Совет Республики, заявив через своего лидера ТроцкогоПредседатель Петроградского совета, что в составе Совета преобладает цензовый элемент, значит, будет провоцироваться ужасная война и держаться курс, играющий на руку голоду, который должен задушить революцию. После этого возможно от большевиков ждать активного выступления с требованием передать всю власть им. Так им ее не отдадут, но они смогут взять ее, а в особенности в такой момент, когда правительство собирается покинуть Петроград и перебраться в Москву. Вот в чем я согласен с большевиками: бегут из Петрограда, значит — хотят отдать его без сопротивления немцам. Но зачем же воевать тогда, когда нет никакой надежды остановить врага в любом для него направлении? Читать далее
В минуту смертельной опасности для народа и революции Петроградский Совет р. и с. д. заявляет: правительство Керенского губит страну. Доказав свою полную неспособность вести войну, он не решается предложить мир. Вместе с буржуазией Керенский готовится сдать немцам Петроград, главную крепость революции. При правительстве, запятнавшем себя корниловщиной, при всеобщем недоверии солдат, рабочих и крестьян к властям катастрофа неизбежна. Петроградский Совет р. и с д. не может брать на себя перед армией никакой ответственности за так называемую стратегию Временного правительства и, в частности, за выход войск из Петрограда. Читать далее