Дорогой Ники,
Тебе угодно было дать мне высказать мое мнение по известному вопросу и попутно пришлось затронуть почти все вопросы, которые волнуют нас — я просил разрешения говорить, как на духу, и ты дал мне его.
Я считаю, что после всего мною сказанного я обязан говорить дальше.
Ты невольно мог подумать, слушая меня: «Ему легко говорить, а каково мне, который должен разбираться в существующем хаосе и принимать те или другие меры и решения, подсказываемые мне с разных сторон».
Ты должен понимать, что я, как и все болящие душой за все происходящее, часто задавал себе вопрос, что бы я сделал на твоем месте, — и вот я хочу тебе передать то, что мне подсказывает душа, которая, я уверен, говорит верно.
Мы переживаем самый опасный момент в истории России: вопрос стоит — быть ли России великим государством, свободным и способным самостоятельно развиваться и расти, или подчиниться германскому безбожному кулаку? Все это чувствуют — кто разумом, кто сердцем, кто душою, — и вот причина, почему все, за исключением трусов и врагов своей родины, отдают свою жизнь и все достояние для достижения этой цели.
И вот, в это святое время, когда мы все, так сказать, держим испытание на звание человека в его высшем понимании — как христианина, какие-то силы внутри России ведут тебя и, следовательно, и Россию к неминуемой гибели. Я говорю «тебя и Россию» вполне сознательно, так как Россия без царя существовать не может; но нужно помнить, что царь один править таким государством, как Россия, не может; это надо раз навсегда себе усвоить и, следовательно, существование министерства с одной головой и палат совершенно необходимо; я говорю — палат, потому что существующие механизмы далеко не совершенны и не ответственны, а они должны быть таковыми и нести перед народом всю тяжесть ответственности; немыслимо существующее положение, когда вся ответственность лежит на тебе и на тебе одном.
Чего хочет народ и общество? — очень немногого; власть (я не говорю избитые, ничего не значащие слова) твердую или крепкую власть (потому что слабая власть — это не власть), разумную, идущую навстречу нуждам народным, и возможность жить свободно и давать жить свободно другим.
Разумная власть должна состоять из лиц, первым делом чистых, либеральных и преданных монархическому принципу, отнюдь не правых или, что еще хуже, крайне-правых, так как для этой категории лиц понятно о власти заключается: «править при помощи полиции, не давать свободного развития общественным силам и давать волю нашему никуда негодному в большинстве случаев духовенству». Председателем совета министров должно быть лицо, которому ты вполне доверяешь; он выбирает себе и ответствен за всех других министров, все они вместе должны составлять одну голову, один разум и одну волю, и каждый по своей специальности проводит общую политику, а не свою, как это мы видим теперь; ни один министр не имеет права высказывать тебе свои взгляды на общую политику, он является докладчиком по своей узкой специальности, — если же ты хочешь услышать их мнение по общим вопросам, то таковое они могут высказывать только в совете министров, под твоим личным председательством; при министерстве объединенном трудно ожидать, чтобы ты услышал противоречие в их мнениях, но оттенки в связи с делом, порученным каждому нз них, конечно, могут быть, и необходимо, чтобы ты их слышал.
Я принципиально против так называемого ответственного министерства, т.е. ответственного перед Думой; этого допускать не следует; надо помнить, что парламентская жизнь у нас в самом зародыше — при самых лучших намерениях тщеславие, желание власти и почета будут играть не последнюю роль и, главное, при непонимании парламентского строя, личной зависти и прочих человеческих недостатках министры будут меняться даже чаще, чем теперь, хотя это и трудно.
Как председатель, так и все министры должны быть выбраны из числа лиц, пользующихся доверием страны, и деятельность которых общеизвестна; конечно, не исключаются и члены Думы.
Такое министерство встретит общее сочувствие всех благомыслящих кругов, оно должно представить тебе подробную программу тех мер, которые должны проводиться в связи с главной задачей момента, т.е. победы над германцами, и включить те реформы, которые могут проводиться попутно, без вреда для главной цели, и которых ждет страна.
Программа эта, после одобрения тобой, должна быть представлена Думе и Государственному Совету, которые, вне сомнения, ее одобрят и дадут полную свою поддержку, без которой работа правительства невозможна. Затем, опираясь на одобрение палат, и став твердой ногой, и чувствуя за собой поддержку страны, всякие попытки со стороны левых элементов Думы должны быть подавляемы, с чем, я не сомневаюсь, справится сама Дума; если же нет, то Дума должна быть распущена, и такой роспуск Думы будет страной приветствоваться.
Главное условие — чтобы раз установленная программа ни в коем случае не менялась, и правительство должно быть уверено, что никакие побочные влияния на тебя повлиять не могут и что ты всей своей неограниченной властью будешь свое правительство поддерживать. Теперь замечается как раз обратное: ни один министр не может отвечать за следующий день, все разрознены, министрами назначаются люди со стороны, которые никаким доверием не пользуются и, вероятно, сами удивляются, что попадают в министры; но так как людей честных вообще мало, то у них не хватает смелости сознаться перед тобой, что они не способны занимать посты, на которые назначаются, и что их назначение для общего дела приносит только вред, их поступки граничат с преступлением.
Чудесная мягкая Рождественская ночь. Лунная, с сугробами и снежной тишиной.
С Рождеством Христовым!
Кто лезет на небо, непременно будет раздавлен небом. Сейчас какое же слово утешения для вас? Сейчас не может быть утешения, а может быть дан только совет. Этот совет — вот он: жить одною семьею, чтобы в едином сердце бился единый пульс. Но как далеки мы теперь от этого и как это прежде всего необходимо! Помолимся же в этот день единым сердцем и поживем этот год единою думою.
Живите в мире, не ссорьтесь, любите и помогайте друг другу. Читать далее
Зашел к Серебряковой. Потом у БенуаХудожник. Под музыку рисование 5 метров грандиозной картины. Рисовали по 3 и чуть ли не по 7 человек. Сразу переоделись в смешные нелепые маски. Картинка: 3 девы Бенуа на берегу моря делают гимнастику в полосатых купальных костюмах. Сомов путешествует по Египту на верблюде. Бенуа, коронованный амурами. Весна — фон для группы из живых масок.
Мило и весело. ПрокофьевКомпозитор аккомпанировал рисованию картины на рояле. Возвращался с Валечкой пешком. Чудная ночь.
У нас рисуют графиня РобьенГрафиня Лаура де Робьен — жена графа Луи де Робьена, атташе французского посольства в Петрограде.. Судя по тону ее разговоров о РаспутинеДруг императорской семьи, представляется абсолютно невероятным, чтоб она была одной из дам, якобы присутствовавших на пиру у ЮсуповаЕдинственный наследник богатейшей семьи Юсуповых, муж троюродной сестры Николая II, организатор убийства Распутина.
Надежды мои, возлагавшиеся мною на праздники, потерпели крушение.
Встретили и провели праздник весело и хорошо, все трезвые. Погода хорошая.
Праздник большой, большой. Скука доходит до изжоги. Размышление о слабости как об источнике зла; и сила, и слабость одинаково могут быть источником зла, от слабости — путь обиды, уединения, подполья; очищение страданием — к деятельной мудрости. Путь злой силы — внезапный поворот к добру.
Крепко целую и шлю свой сердечный привет дорогой Лизаньке, поздравляю с праздником Рождества Христова.
МиняМихаил Михайлович Богословский — сын историка Михаила Михайловича Богословского. получил подарок, о котором мечтал: альбом для коллекции марок. Я положил его на стуле у его кровати ночью.
Я смотрю, как падают и вьются снежинки. Они все похожи и все различны. Они падают мне на руку и нежно тают. Воздушные кристалинки. Невесомые звездочки. Они падают на лицо мне, и не поймешь — обжигают слегка или слегка холодят щеку. Они касаются угла моих глаз. Ресницы мои дрожат, точно легкие крылья бабочки коснулись их. Или нет, точно маленькие маленькие феи не хотят целовать моих губ, но хотят целовать мои глаза. «Это хокку, — шепчу я себе, — это трехстрочные японские малютки хокку». Я говорю себе: «Нужно написать хокку». И в уме моем рождается троестрочие: Читать далее
Видел во сне Императора Павла. Он обнял меня и молча указал на большую дорогу. Мы стояли где-то наверху, на чем — не знаю, но нам были видны сверху деревушки и города и огромная белая дорога (пыль? или снег?). И над головой у него было сияние... Что мне делать? Что мне делать? Я ясно чувствую, что со мной совершается что-то новое и восхитительное. Но вместе с тем тревожное... Я хочу пойти к настоятелю Петропавловского собораВ Петропавловском соборе находится императорская усыпальница. и рассказать ему обо всем...