20 июня 1917. Новое время

Без вымысла

Проект 1917 — это события, произошедшие сто лет назад и описанные их участниками. Только дневники, письма, воспоминания, газеты и другие документы.
Проект начинается 14 ноября 1916 и заканчивается 18 января 1918.

Новое время

На последнем совещании членов Гос. думы были сделаны намеки на то, что Германия и немецкие деньги сыграли большую роль в переменах во Временном правительстве, в уходе двух наиболее ярких министров первого состава — Милюкова и Гучкова. Обыск у журналиста Колышка, которому до переворота был запрещен обратный въезд в Россию, неожиданно раскрыл связь между германским капиталом и возмущением толпы, кричавшей перед 21 апреля на улицах Петрограда: «Долой Временное правительство!».

Появление вооруженных команд на Мариинской площади было слишком поспешным и Совет рабочих депутатов осудил тех «безответственных» лиц, которые вызвали полки. Но факт остался фактом. Такие лица были, их имена известны, и по их указке солдаты и неведомые люди кричали «долой», пока не пришла другая толпа и не стала манифестировать в пользу правительства.

Об обстоятельствах последних арестов и результатах обысков военные власти по понятным причинам пока не публикуют.

Германский агент Гримм, беспрепятственно работавший в России в течение двух недель, выслан. Но Гримм не один, и кроме природных немцев у наших врагов имеется, конечно, немало добровольцев, творящих то же мрачное дело анархии, народного развала и пораженческой пропаганды в армии.

Некоторые случайные обстоятельства проливают свет на отношение Германии к нашей революции. Вчера вернулись в Петроград наши военнопленные и среди них две сестры милосердия, баронессы Фелькерзам, которые особенно долго прожили в Германии и имели возможность познакомиться с настроениями Берлина в дни русской революции. Немцы хорошо относились к этим сестрам: они владели немецким языком, и одна из них была подобрана в Новогеоргиевске с оторванной ногой и с мужеством переносила страдания на глазах наших врагов. Мне пришлось говорить с сестрами Фелькерзам.

— Когда стало известно о нашей революции, — рассказывают сестры, — все заговорили о близком мире: одни уверяли, что мир заключил царь, чтобы побороть революцию, другие — что мир заключат крайние социалисты. Через несколько дней в газетах замелькали имена — сперва Родзянки и князя Львова, а потом Гучкова и Милюкова. Немцы как будто немного оторопели; тогда же стало известно, что Гучков и Милюков избраны министрами — немцы забили страшную тревогу. Стали писать, что новые русские министры сильные люди, что они друзья англичан и т.д. В разговорах приходилось слышать, что Гучков может наладить порядок в армии, может поднять ее дух, и, как доказательство, приводились цифры уменьшившихся в первые дни революции перебежек наших солдат.

— Нам приходилось со многими разговаривать… — вспоминает сестра, — приходилось слышать разговоры в трамваях и на улицах, обмениваться мнениями с больными в госпиталях, с врачами и с военными, и мы слышали такие слова: «Если Гучков и Милюков не уйдут, их все равно удалят… На них будет сделано покушение. Такое покушение уже организовано».

— Может быть, этого на самом деле и не было, — замечает сестра, — но это говорилось, и общее настроение немцев было резко враждебным к Гучкову и Милюкову.

— Когда телеграммы сообщали о приезде в Россию крайних левых, немцы стали хвалить тех, кто проповедовал, что спасение России в заключении мира, кто делал наиболее демагогические предложения.

В первый момент чувствовалось, что немцы не знали, в чью сторону повернет революция, потом их смутили имена Гучкова и Милюкова, затем они стали расточать похвалы Керенскому, который-де настолько умен, что не может не понять выгоды мира.

Сестры, с которыми я говорил, знакомые с нашими событиями только по немецким газетам, не знали ни о событиях 21 апреля, ни о думском совещании, ни об обстоятельствах ареста Колышка. Но они назвали те же имена Гучкова и Милюкова, которых немцы считали наиболее опасными своими врагами.

Сестры опровергают и уверяют наших социалистов о возможности каких бы то ни было соглашений с германской демократией. Весь германский народ настроен в высшей степени патриотично, о революции не может быть и речи. Тяжести войны переносятся с удивительной выдержкой. Стачки и забастовки, а они были частичным явлением, подавляются в корне самими же рабочими. Печать замечательно единодушна.

Учитывая возможность русской революции, немцы заранее вели пропаганду среди наших военнопленных. Они разделяли их по национальностям, помещая отдельно поляков и отдельно малороссов и снабжая их соответствующей литературой.

На работу в русском тылу, на провокацию, пропаганду и демагогию немцы смотрят как на подготовку своей победы. Недаром они прекратили печать известий с Восточного фронта и стараются преуменьшить развал России. Они работают тонко и умно, и не их вина, если подосланные ими агенты не всегда умеют хоронить концы в воду.

Война не ждет, союзники тоже. Темный возбужденный народ не скоро узнает истинную правду. Настоящие разоблачения еще не сделаны. Если русское общество и чувствует, что в нашей анархии немало труда, чтобы разоблачать те новые средства германской техники, которые оказываются такими же ядовитыми и смертельными для русского народа, как и их удушливые газы.

Независимый

✍ Также в этот день

Петроград

Грызут семечки! Этой тупой и опасной болезнью охвачена вся Россия. Семечки грызут бабы, дети, парни и солдаты, солдаты, солдаты… Беспристрастные, как их принято называть, историки назовут впоследствии этот период русской революции периодом семеедства. Читать далее

#Семечки

, и еще

77 Мне нравится

11 Комментировать

Москва

Стоят жаркие дни. В тени 22°. Все забываю записать, что есть еще министерство не то «общественного призрения», не то «социального обеспечения», и министром — кн. Шаховской, а Товарищем — графиня ПанинаГрафиня, феминистка, общественный деятель, с 10 апреля 1917 года - гласная Петроградской городской думы. Ну чем мы не американцы?

, и еще

10 Мне нравится

13 Комментировать

Орловская губерния, деревня Глотово, усадьба Васильевское

Переосвидетельствование белобилетчиков. Все набор, набор! Идиоты.

, и еще

10 Мне нравится

7 Комментировать

Петроград, Шпалерная, 47, Таврический дворец

Освобожден от военной службы по ходатайству Совета рабочих и солдатских депутатов

, и еще

4 Мне нравится

1 Комментировать

Петроград, наб. Фонтанки, 122, доходный дом

Я не совсем знал, что меня ждет, и решил вручить мою судьбу БенуаХудожник, который был в Петрограде и очень звал меня к себе. Бенуа страшно всполошился и зазвонил ГорькомуПисатель, издатель по телефону. Горький, с тех пор как на Масленице мы с ним выступали у Добычиной и он услышал «Сарказмы», считает меня очень хорошим композитором и чрезвычайно хорошо ко мне относится. Будучи в душе пацифистом, он особенно болезненно относился к посылке на фронт людей искусства и в данную минуту хлопотал об освобождении целой партии художников. В ответ на телефон Бенуа он сказал, чтобы я зашел к нему — он даст мне письмо к Керенскомупремьер-министр с просьбой.

, и еще

Максим Горький

Керенского можно застать в девять часов утра в Адмиралтействе, где он теперь квартирует и ночует.

Еще 3 комментария

13 Мне нравится

Комментировать

Рекомендуемые герои Все