В такие дни, как переживаемые нами, хочется верить во все светлое и радостное. Хочется верить, что прекраснейшие надежды благороднейших мечтателей близки к осуществлению, и среди них соками жизни наливается мечта самая лучезарная — о братстве народов. Хочется верить, что уже при дверях то счастливое время, которого мы все жаждем и ждем, время, когда племена «забудут свой раздор и в общую семью соединятся».
Ужасы этой войны переживаются нами без отчаяния только потому, что мы все верим в светлое будущее, и что мы верим в его близкое наступление. Верим, что великая мировая война вскроет все злые, порочные несовершенства современного быта, раскалит души людей в пламени трагических и героических переживаний, и этим приблизит осуществление великолепной мечты о золотом веке человеческой истории, о том веке, когда вся сталь пушек будет перекована на плуги и когда пугливая некогда лань, внезапно осмелев, ляжет рядом с тигром, позабывшим всю свою былую свирепость.
Нельзя не признать, что идея международного братства все более и более внедряется в сознание людей. Мы уже не живем замкнутою жизнью, уже не отгораживаемся китайскими стенами, для нас уже не безразлично, что о нас говорят и думают в иных странах.
В 1863 году какому-то генералу, слишком беспощадно подавляющему польское восстание, сказали:
— Генерал, на вас смотрит вся Европа.
Он отвечал:
— Пусть смотрят и остальные части света, мне все равно.
Кто найдет в себе достаточно смелости или цинизма, чтобы в наши дни повторить эти наглые слова? Нет, теперь мы знаем, что международное общение между людьми — не пустой звук, что зачастую оно представляет очень серьезную силу, хотя пока и неорганизованную. А вот как организовать эту силу?
Мне представляется, что совершенное торжество идеи о братстве людей не осуществимо при современном строе общества, при том строе, когда все отношения между людьми строятся на почве территориальных разделений. Доколе вся власть в мире принадлежит территориальным установлениям, до тех пор общность людей всегда будет подвергаться серьезным опасностям и ограничениям. На всякое, хотя бы и самое благожелательное вмешательство может последовать ответ:
— Мы лучше знаем наши местные условия. В пределах нашей земли мы — хозяева, и сами устроим свои дела. Вмешательства в наши внутренние дела мы не допустим.
И такой ответ последует тем вероятнее, чем значительнее будет повод для вмешательства. И что же тогда делать? Воевать? Это при братстве-то народов? Или принимать меры, которые могут задеть и людей неповинных? Придется ограничиться платоническим протестом.
Если, например, местные обстоятельства того потребуют, Кёльнский собор будет обращен в здание городского театра. Интересы искусства против этого вознегодуют, а ведь интересы искусства есть интересы международные, как и интересы философии, религии, науки, как и интересы торговли, почт, телеграфов, железнодорожных сношений, как и интересы профессиональные и многие другие. Все эти интересы границами территориальными только искусственно разрезываются, но по существу они всегда остаются общими и едиными. На нашем земном шаре так уж устроена жизнь, единая вопреки всем искусственным перегородкам.
Куда ни поедешь, везде находишь все то же, ту же землю и тех же людей, тот же труд и то же безделье. И если есть различие между людьми, населяющими нашу прекрасную землю, очаровательную изумрудную планету солнечного мира, то это различие не в том, что вот мы — русские, а они — французы, англичане, итальянцы, а только в том, кто чем занимается. Мужик везде одинаков, в России и в будто бы экзотической Мексике, и везде одинаков рабочий, в Генуе, как и в Чикаго, и рантье такой же в Лондоне, как и в Москве. Племенные различия между ними интересны только для психологии и для интересов местного управления в тех тесных пределах, в которых оно необходимо. На нашей земле связи между людьми одного образа жизни и одинаковых занятий сильнее всяких придуманных и природных разделений.
Человек в значительной степени делает сам себя своею работою и теми своими отношениями, которые он устанавливает не только с близкими, но и с далекими географически. И эти географически далекие бывают ему зачастую ближе соседей. Такая общность между людьми одинаковых профессий для них полезна потому, что дает им возможность легче расторгать узы местных ограничений. Это же относится и к общности людей одинакового образа мыслей, одной и той же религии. Католичество так сильно потому, что оно имеет международную организованность. Этим же было сильно и влиятельно масонство. Власть капитала в нашей жизни очень прочна потому, что капитал не имеет отечества. Женевская организация Красного Креста делает большое и полезное дело потому, что она интернациональна. Лувенская библиотека не была бы сожжена, если бы наука была экстерриториальна и державна, потому что все земные территориальные власти принуждены были бы считаться с волею всемирного государства ученых.
Такая несомненная полезность всех международных организаций, полезность, состоящая в том, что, распространяясь на весь глобус, они в меньшей степени зависят от местных прихотей, пристрастий и произволов и могут в наибольшей чистоте осуществлять свои идейные цели, эта полезность должна быть сознана всеми, для кого международное братство дорого. И это ясное, отчетливое сознание полезности и мощности международных организаций должно возлагать большие обязанности и большую ответственность на всякого, кому действительно дороги общечеловеческие начала разума, права и справедливости. Высокие цели, которые ставит себе земное человечество, могут быть осуществлены только общею работою всего сознательного человечества. Эти международные связи мы все должны укреплять, развивать, расширять, распространять их все на новые и новые области жизни, все меньше и меньше властности оставляя на долю местных организаций, всегда, по необходимости, случайных в своем составе и в своей деятельности и всегда неизбежно подчиненных множеству мелких, преходящих, непринципиальных влияний.
В частности, деятели русского искусства сделали бы очень хорошо, если бы оставили свои совсем никому и ни на что ненужные мечты о министерстве изящных искусств, и если бы они предпочли организоваться на началах международной общности задач искусства. Россия для таких организований особенно удобна по самому своему национальному характеру. Худо это или хорошо, но несомненно, что Россия в большей степени, чем какое-нибудь другое европейское государство, проникнута если не идеями, то настроениями, несомненно, космополитическими. В этом отношении, если уж сравнивать (сравнения всегда надобно делать с большими ограничениями и оговорками), Россия наиболее подходит к Соединенным Штатам Северной Америки. И потому нам легче, чем французам или англичанам, зачинать связи такого свойства, которые постепенно распространятся на весь земной глобус, упразднят чрезмерность местных честолюбий и раздоров и блистательно преобразуют жизнь человека на земле.
Вчера у Ливчаков спрашиваю самого маленького их сына, лет двух: «Кто ты такой?» — «Свободный глажданин»,— отвечает ребенок.
Светлый, благостный день. Тепло. О, радость: на крыше одной из халуп перед моими окнами стоит, вытянувшись во весь рост, аист! Идет быстрое высыхание земли, показывается травка; весело запели петухи и закокотали курочки. Возрождается природа-матушка, когда и самому так страшно хочется жить. Возродилась и наша Русь подъяремная. Одна поэзия!
ЦесаревичНаследник российского престола почти поправился и, как прежде, носился по Дворцу. Не думаю, чтобы Он замечал какие-то перемены. Переворот никак не подействовал на Него, разве только теперь Ему недоставало некоторых знакомых Ему солдат и друзей. Это был все тот же веселый и жизнерадостный Ребенок.
В несколько дней политическая физиономия меняется как по волшебству, почти без кровопролития. Республика, о которой не приходилось даже заговаривать в 1905 году, — теперь чуть ли не общий лозунг. Судьба подарила нам такого царя, который делал не просто поразительные глупости, но глупости точно по плану, продиктованному каким-то ироническим гением истории.
В местах, где я могла остановиться лишь ненадолго, крестьяне и священники, согласно древнему обычаю, устраивали благодарственный молебен в мою честь. Повсюду людей переполнял энтузиазм, но они были готовы повременить со своими насущными требованиями, если бы имелась гарантия, что никакие Витте, Столыпины и цари не отменят постановлений честного, представительного правительства.
С момента, как стал ощущаться сахарный кризис, в Петрограде и его окрестностях открылось 118 кустарных фабрик конфет. Фабрика была для них только флагом, чтобы получить сахар. Они превращали его в простые леденцы и продавали их в десять раз дороже стоимости сахара или даже поступали проще: торговали тем самым сахаром, который им отпускался для производства.
ГорькийПисатель, издатель — не могу отделаться от мысли о Пугачеве, когда слушаю его беседу с кем-нибудь по всяким вопросам: знает или не знает, а двух мнений у него нет. Тут есть у него какая-то ложная точка (спайка), на которой он, настоящий Горький, вертится, как эксцентрик. Так оно и понятно: сила его (даже в материальном смысле) в связи с рабочим, и эта связь — это власть.
По инициативе РадекаЖурналист, социал-демократ швейцарский корреспондент «Франкфуртер Цейтунг» пытался выяснить в немецком посольстве в Берне, как отнесутся немецкие власти к возвращению русских эмигрантов через Германию. Получил ответ, что власти готовы по этому поводу вступить в переговоры.
Наша партия решила безоговорочно принять предложение о проезде русских эмигрантов через Германию и тотчас же организовать эту поездку. Мы рассчитываем уже сейчас более чем на десять участников поездки. Мы абсолютно не можем отвечать за дальнейшее промедление, решительно протестуем против него и едем одни. Убедительно просим немедленно договориться и, если возможно, завтра же сообщить нам решение.
С благодарностью Ленин
Близ г. Ефремов, в амбарах при собственной мельнице конторы по покупке и продаже мучных и зерновых товаров Сухопаровой, обнаружены значительные запасы хлеба: пшеницы — 30 000 пуд., ржи — 20 000 пуд.
У нас организована выставочная группа, в которую входят художники: Татлин, Попова, УдальцоваХудожница-авангардистка, ЭкстерХудожница-авангардистка, сценограф, Пестель, Клюн, Бруни, МалевичХудожник и, значит, РодченкоХудожник. Деньги на выставку все внесли, но так как у вас их, наверное, нет, то вы будете своим трудом отрабатывать, как и я. Я являюсь организатором и устроителем, а вы — моим помощником, и к тому же будете продавать билеты... согласны?
Когда вы смотрите на изящную, красивую женщину, бойко стучащую каблучками по тротуару, вы думаете: «Какая милая! Как бы хорошо свить с ней вдвоем гнездышко». А когда я смотрю на такую женщину, я вижу не только женщину — бледный, призрачный тянется за ней хвост: маленькая девочка, за ней толстая женщина, за ней худая, черная женщина, за ней старая женщина с кривой ложкой, усеянной дырочками, а там дальше, совсем тая в воздухе, несутся еще и еще: сестра Катя, сестра Бася, тетя Аня, тетя Варя, кузина Меря, Подстега Сидоровна и Ведьма Ивановна... Матушка, матушка, пожалей своего бедного сына!.. Читать далее
Временное правительство, прежде чем окончательно решить вопрос об утверждении Верховным Главнокомандующим генерала АлексееваНачальник штаба Верховного главнокомандующего, с 24 марта 1917 года - Верховный главнокомандующий, обращается просьбой сообщить вполне откровенно и незамедлительно ваше мнение об этой кандидатуре.