Дорогая Вера!
Если есть возможность выехать из Москвы — выезжайте с Алей, Ириной и Любой в Коктебель. Пра предлагает Вам бесплатно комнату и стол. Все ключи у Вас (у Жуковских). Узнайте на вокзале, доходит ли багаж. Тогда соберите часть вещей менее ценных в большую корзину. У нас их две: внизу и рядом с Сережиной комнатой. Выберите ту, что покрепче, и перевяжите веревкой. Если багаж не доходит — зашейте вещи в несколько тюков. Возьмите на это старые простыни и серое байковое (Сережино) одеяло. Можно в пикейное.
…Пра и Макс Вас очень ждут. А если Вы не уживетесь здесь — дорога моя. Здесь трудно, но возможно. Но сегодня второй день нет газет, и я чувствую, что не выживу здесь без детей, в вечном беспокойстве. Любу соблазняйте морем, хлебом, теплом, спокойствием. Да! Необходимо взять в вагон чайник, кружку и детский предмет, а то пропадете! Не забудьте губку, клизму, частый гребень. Если ехать невозможно — что делать! Если есть малейшая возможность — поезжайте. А то мы расстаемся с детьми — Бог весть насколько!
Может быть, дороги уже встали, может быть, письмо мое напрасно — что делать! Я сделала всё, что могла, я так просила тогда Сережу взять Алю. Чтобы уменьшить тюк, пусть Люба наденет поверх своего платья мое коричневое летнее пальто (висит в гардеробе, длинное, масса пуговиц), а сверху своего пальто — еще мое зеленое с тремя пелеринками. Если можно, возьмите и Алино осеннее, с серебряными пуговицами, и летнее желтенькое. Здесь ничего нельзя купить. Берегитесь дорóгой воров!!!
Ну, поручаю всё это на Божью волю! Если ехать страшно — не поезжайте, если трудно — всё-таки поезжайте. Здесь проживем. Если выехать не удастся — устройте это с моими банковскими бумагами и драгоценностями и передайте Никодиму или Тане. Особенно — бумаги. Если не поедете, сдайте детскую! Целуйте детей. У нас всё хорошо. Погода теплая, гуляем без пальто, но по ночам холодно. Пра и Макс очень зовут Вас. МЭ
Пусть и на эти два дня остается белая страница. Довольно одной. Ведь подробности я забуду!
Святая Русь не может погибнуть. Но Великой России, увы, больше нет.
Сорин говорит, что на княгиню Ольгу Орлову мы произвели хорошее впечатление, про Сережу она сказала: «У него такое хорошее лицо, почему он так плохо одевается», а про меня: «Какая у него интересная жена, где он ее раздобыл?»
Неделю более или менее болит голова. Сегодня очень более. А тут несчастье: несколько дней получаю свежие газеты в большом количестве. Качество их таково, что хочется головой биться о стену. Мучительно и больно, как пытка водою. Нет — ссаками бла-а-роднейшего человека и демократа! Низость, лицемерие без конца, дряблость, тупое упорство партийной скотины, счастливая и жалкая уверенность в своей невиновности и непричастности, подхалимство, колбаса с кровью. Невыразимо, до боли совести, гнусна и с каждым днем гнуснеет горьковская «Новая Жизнь». Читать далее
Говорят, большевики готовят нам новые наказы:
1) Отпустить всех пленных.
2) Уничтожить денежные знаки.
3) Брать за право выезда из города от одной до пяти тысяч.
Я предложила бы еще брать за право невыезда. А то это похоже на поблажку. С какой стати допускать даром сидеть на месте?
Шел с Володей Чернявским. Болтали. Я был весел. Вдруг стало стыдно своего веселья… в такое время, когда Россия, может быть, уже перестает существовать…
Поразительный факт: в то время, когда театры пустуют, — оба цирка делают очень хорошие дела, и на сборы пожаловаться не могут. Вот и разберитесь в психологии публики.
К обеду у нас Робьен, Gentil, Аргутинский и СомовХудожник, иллюстратор. Боже! До чего милый друг Владимир (Аргутинский) туп и упрям! Аргутон снова завел песенку о немецких деньгах, на которые и «устроена вся революция». Читать далее
Обедал у БенуаХудожник с Аргутинским и Робьеном. Было очень приятно. Между прочим, я рассматривал у Шуры «Les fables nouvelles» Dorat с Marillier — удивительная книга!
Есть мелочи, которые иногда более ярко освещают политическое положение, чем большие события. Народный комиссар Иосиф ДжугашвилиРеволюционер, который в первые дни после переворота «даровал» всем народам верховный суверенитет, вплоть до образования самостоятельных государств, решил исправить историческую несправедливость и передать украинскому военно-революционному штабу национальные реликвии Украины — знамена и бунчуки, находящиеся в Эрмитаже и Преображенском соборе. Джугашвили очень красноречиво говорит о праве на эти национальные реликвии самоопределяющейся Украины.
Мы не будем входить в оценку прав Украины и необходимости подкрепить их старыми знаменами и бунчуками. Но важно отметить, что не только «самостійные» украинцы, но и комиссар интернационалистического правительства Джугашвили высоко ценит исторические национальные реликвии… когда дело идет об Украине. Кремль, когда гибли национальные ценности русского народа, это обстоятельство не остановило большевиков, не обратило на себя внимания народных комиссаров. Стремление сохранить в неприкосновенности исторические реликвии для русских было признано выражением контрреволюционного мировоззрения. Иное дело, когда речь идет о национальных реликвиях всех других самоопределяющихся народов.
Наш комиссар принял представителей из Севастополя, однако встреча происходила в полной тайне. Нам только сказали, что в Севастополе антибольшевистские настроения. Эти слухи распространяются для оправдания возможного нового кровопролития. К чаю, как обычно, были все дети, в остальное время находилась наедине с самою собой — персоной, надо признать, весьма занудной.
Приехав в город, я прежде всего пошел посмотреть театр. В нем было тысяча двести мест! Мне стало ясно, что я не одолею этого театра. В моем Петровском театрике триста мест, и то дальше пятого ряда меня уже не слышно. А тут тысяча двести. Я испугался и стал умолять ЛеонидоваЛеонид Леонидов — антрепренер, импресарио Вертинского. отпустить меня домой. В отчаянии я предлагал ему даже уплатить неустойку.
— Я провалюсь! Я не смогу! — убеждал я его. — Марья НиколаевнаМарья Николаевна Нинина-Петипа — актриса и антрепренерша, в театре у которой Вертинский выступал в Москве. вам все заплатит!
Леонидов был неумолим.
— Падать, так с большого коня! — сказал он… и повел меня в кассу. Читать далее
В «Правде было сообщено, что я назначен комиссаром с поручением вести переговоры с интернационалистами. Сообщение это было распространено по всем Европам, меня осаждают враги и друзья, хотят сведений, запрашивают мнение и пр., а я, как дурак, сижу, ничего не знаю, черпаю все сведения из тех же шведских газет. Ни одного слова, ни телеграммы, ни письма, ни сообщения о назначении меня, ни инструкции я не получал.
Крыленкосоветский военачальник сообщает подробности, как командированные им три товарища ехали к немцам предлагать немедленное перемирие. Должно быть, примут предложение, и выйдет, что как бы «краденое» купят, потому что это предложение от власти, серьезно нигде и никем не признаваемой. Дальше Троцкий сообщает нашим союзникам, что если они не согласятся вместе с нами заключить перемирие, то он не остановится перед заключением мира только с Германией.
Англичане заняли Иерусалим и объявили евреям, что те могут устраиваться в Палестине и основывать свое свободное государство.