17 октября 1917. Дмитрий Петровский вместе с Велимир Хлебников

Без вымысла

Проект 1917 — это события, произошедшие сто лет назад и описанные их участниками. Только дневники, письма, воспоминания, газеты и другие документы.
Проект начинается 14 ноября 1916 и заканчивается 18 января 1918.

Дмитрий Петровский вместе с

Смоленка, пригород Петрограда

Хлебников изобрел свое название для «Президента Республики»: Главнонасекомствующая на солдатских шинелях. С таким титулованием он обращался к Керенскому в своих письмах и при этом называл его в женском роде, находя особое удовольствие в совпадении имен его и бывшей царицы.

Не лишено интереса следующее событие. Шла воинская поверка. По документу «ПумаПрозвище Хлебникова.» числился: ратник второго разряда.

— Проклятая победоносная обезьяна, — шептал «Пума».

Но каждый день приходил из участка человек, как будто его специальной ролью было терзать Хлебникова, и спрашивал:

— А что, отметочка имеется?

Решено были идти на Владимирский проспект. Я взял его под опеку: отправились вдвоем. Приходим. Велемир предъявляет свой документ: ему тридцать два года.

Ему еще нет сорока? Тогда он годится для революционной армии, объясняет ему золотопогонник.

— А сколько лет товарищу Керенскому? — задает невиннейший вопрос Хлебников.

Ему отвечают:

— Тридцать один.

— Следовательно, сначала пойдет на военную службу товарищ Керенский. А в следующую очередь — я.

На него раскрывают глаза обалдевшие золотопогонники:

— Что вы изволили сказать?!

— Я на военную службу не пойду.

В это время я сообразил, что дело кончится или очень смешным скандалом, или новой царицынской пыткой для Хлебникова, поднимаю панику, говоря:

— Вы не слышите? — Вонь! Где-то горит, где-то горит! Ага, вон виден и дым!

Все устремляются к выходу и выносят в давке меня и Хлебникова. Мы сразу ставим паруса и исчезаем за поворотом в переулке. Причем наталкиваемся с разбега на генерала. Я в форме артиллерийского вольноопределяющегося, но не только не становлюсь во фронт, не только не козыряю, а сбиваю его с ног и лечу дальше. Генерал подымается до того ошеломленный, что вопить начинает, когда мы от него на пушечный выстрел. Я оборачиваюсь, и тогда уже слишком весело становлюсь во фронт.

— Этот пожар меня спас, — говорит наивный «Пума», когда мы садимся в трамвай.

— Только я все-таки его не видел.

Я смотрю на него. Он начинает понимать, в чем дело.

— Это вышло недурно, — одобряет он, продолжая относиться все еще лишь созерцательно, как будто речь идет не о его спасении. Я говорю ему:

— Этому надо положить конец: ведь завтра опять придут из участка поверять ваши документы.

— Да…

Хлебников таращит глаза в какие-то дали и, очевидно, обмозговывает положение. Наконец, ему приходит в голову: он прыскает сам от одной своей мысли, как ребенок, и коротко бросает:

— Мы устроим «высекновение».

Я сразу не понимаю, в чем дело. Но больше ни слова! Конспирация! Это трамвай!

Только дома Хлебников, усевшись в свое кресло, с чехлом из украинских полотенец, которое он очень любил, посвящает нас в свои проекты относительно «главнонасекомствующей», не оправдавшей его великодушного доверия.

Проекты были следующие:

1) Заказать игрушечным мастерам пищащих чертиков с физиономией «главнонасекомствующей».

— Это будет очень ходовой товар! — Керенский дуется и в писке умирает!

2) Сделать чучело Керенского и с торжественной демонстрацией несть ее на руках до Марсова поля, где, положивши недалеко от братской могилы, высечь так, чтобы стоны секомого слышали павшие в феврале с его именем на устах. Это-то и было «высекновение» (на манер усекновения, чтобы передать торжественность обстоятельства). Стоны должны быть исторгаемы нанятым для этого рыдальщиком или кем-нибудь из «придворных сестер милосердия» или «ударниц», которым и без того захочется стонать, думая, «что она живая»! Масса подробностей. Есть даже запись проектов.

3) И самое существенное: был предложен следующий способ «свержения»: кто-нибудь из нас (трех) отправится в Таврический дворец и, вызвав Керенского в кулуары, даст ему пощечину от всей России.

, и еще

17 Мне нравится

6 Комментировать

✍ Также в этот день

Юго-Западный фронт

Бой в Добрудже. Рота N полка уже готова двинуться из окопов в атаку. Солдаты спешно надевают на себя сумки, укладывают все, что необходимо носить при себе, берут в руки ружья. Вот и команда: «Вперед!» Быстро вылезают на бруствер и бегут к неприятелю. Слышатся голоса: «Ну, ну, идем, идем; все равно одна смерть!»

Один солдатик что-то замешкался, складывая в сумку свои пожитки. Держа в руках краюху хлеба, он неподвижно в раздумьи смотрит на нее, но потом вдруг быстро кладет хлеб на край окопа, говоря: «К чему он мне. К чему!» Взваливает котомку на плечи, хватает ружье и стремительно выбегает из окопа. Он пошел в атаку на смерть.

, и еще

40 Мне нравится

10 Комментировать

Тобольск

Мы вспоминали сегодня конвойный праздникТо есть день возникновения Собственного Его Императорского Величества конвоя — гвардейских частей, охранявших лично императора. в прежние годы. Было теплее, чем бывало иногда в Крыму в этот день. Ай да Тобольск! День провели как всегда. После всенощной Алексей получил подарки.

, и еще

24 Мне нравится

33 Комментировать

Петроград, Таврическая улица, 9

ЧуковскийЛитературный критик, переводчик, журналист очень остроумно защищает футуристов. Он находит ту же абстрактную прелесть «дыр бул щылСтихотворение Алексея Крученых, образец футуристской зауми.»'а, что мы находим в перечислении имен индейских племен у Генри Лонгфелло в «Песни о Гайавате», которую перевел БунинПисатель, — тоже абсолютно лишенных для нас смысла и прельстительных только своими ритмическими и фонетическими чертами.

, и еще

27 Мне нравится

22 Комментировать

Куоккала

Зашел к РепинуХудожник, спросить его, что он хочет за портрет БьюкененаПосол Великобритании в России: 10 000 р. или золотую тарелку. Репин (мертвецки бледный, с тенями трупа под носом и глазами, но все такой же обаятельный): «Знаете, конечно, тарелка оч. хороша, но… я не достоин… не в коня корм… да и как ее продать. На ней гербы, неловко», — из чего я понял, что ему хочется денег.

Я дал ему 500 р. долга за дачу — он очень повеселел, пошел показывать перемены в парке в озере Глинки, которое он высушил, провел дренаж, вырубил деревья — всюду устроил свет и сквозняк. Потом показывал картины. Вытащил несуразную голую женщину, с освещенным животом и закрытым сверху туловищем. У нее странная рука — и у руки собачка.

— Ах, да ведь это шаляпинская собачка! — воскликнул я.

— Да, да… это был портрет Шаляпина…оперный певец Не удавался… Я вертел и так и сяк… И вот сделал женщину. Надо проверить по натуре. Пуп велик. Читать далее

, и еще

39 Мне нравится

1 Комментировать

Орловская губерния, деревня Глотово, усадьба Васильевское

Щеглы, их звон, стеклянный, неживой,
И клен над облетевшею листвой,
На пустоте лазоревой и чистой,
Уже весь голый, легкий и ветвистый...
О, мука мук! Что надо мне, ему,
Щеглам, листве? И разве я пойму,
Зачем я должен радость этой муки,
Вот этот небосклон, и этот звон,
И темный смысл, которым полон он,
Вместить в созвучия и звуки?

, и еще

15 Мне нравится

Комментировать

Рекомендуемые герои Все