Где хлеб и зачем нужна полиция у булочных?
Прошла неделя Великого поста. Погода ясная, красовитая.
Чтобы видел ты воочью
Женскую красу,
Я тебе сегодня ночью
Сердце принесу.
Милая Зося моя!
Здесь, в камере, карточек нельзя держать — даже малого сынка, но я надеялся, что мне дадут хотя бы один день посмотреть на нее. Может быть, дадут еще. Передо мною открытка Ясика, раскрашенная им, и слова его ко мне, мысли, чувства в улыбке. С какой радостью я с тобой, милый мой, пускал бы в воздух мыльные пузыри, чтобы они, радужные и прекрасные, носились плавно по воздуху, а мы следили бы за ними, задрав головы и поддувая, чтобы они не упали. Читать далее
Я лично видела надпись «Долой царя!», написанную на стене штаб-квартиры неподалеку от Зимнего дворца. Эту надпись стерли, но она вновь появилась там на следующее утро. В то время как мой экипаж попал в затор на улице, какой-то прохожий умышленно плюнул в открытое окно — теперь уже никто и не пытался скрывать свою враждебность.
В 5 часов был кинематограф в круглом зале Александровского дворца. Когда кончился сеанс, я проводил государя в его кабинет. По пути Его Величество обратился ко мне со словами: «Воейков, я решил в среду ехать на Ставку». Я знал, что государь имел намерение ехать, но думал, что момент этот — неподходящий для его отъезда, и потому спросил, почему он именно теперь принял такое решение, когда на фронте, по-видимому, все спокойно, тогда как здесь, по моим сведениям, спокойствия мало, и его присутствие в Петрограде было бы весьма важно. На этом разговор кончился. Государь простился со мною. Вернувшись к себе, я сделал распоряжения для отъезда и вызвал к телефону Протопопова. Читать далее
В 10½ поехали к обедне с ТатьянойВторая дочь Николая II, АнастасияМладшая дочь Николая II тоже простужена. Гулял один. До чая принял Балашова — члена Гос. думы. В 6 час. был кинематограф — видели конец «Таинственной руки».
Папа и Мама сидели, складывали маленький пузель. Потом Папа пошел гулять. Аня и Сыробоярский пришли. Чай у Папы в 4 часа пили. Внизу был кинематограф. Алексей, Мама, Папа, Лили и Аня были.
Ужасно не люблю никого ни о чем просить. Если приходится просить по телефону, то краснею от стыда (глупого стыда) и боли. Я знаю, что все о чем-то друг друга просят, что-то устраивают, но как мне гадко от этих всех «разговоров», «просьб»...
Таня читала нам вслух «Бедность не порок», а до обеда «Детство» Льва Ник-а. Какая свежесть чувства! Но есть и слабые места.
Хочу ехать завтра в Петроград и пожить там некоторое время. Боюсь, что это мне не удастся. Сегодня удалось устроить концерт в моем лазарете; я обещала быть и это исполнила. Певцы, певицы, скрипачи — все имели большой успех и доставили больным удовольствие.
Продовольственное положение сейчас таково, что, дай Бог, выйти из него с честью. Риттих — молодец. Как он сегодня ошпарил городские союзы за их политику. Милюковлидер партии кадетов очень сильно пострадал за свою нетактичность, сравнив Риттиха с СухомлиновымБывший военный министр. А с другой стороны, само правительство ставит всех нас в ужасное положение. Поставили премьером Голицына, а между тем известно, что он два раза отказывался, и когда был губернатором, то был уволен по неспособности. Другой министр считается нечистым на руку! Читать далее
Между тем, как я предрекала, ровно ничего не случилось. Вернее — случилось большое «Ничего». ПротопоповМинистр внутренних дел, националист-консерватор делал вид, что беспокоится, наставил за воротами пулеметов (особенно около Думы, на путях к ней; мы, например, кругом в пулеметах), собрал преображенцев... Но и в Думе было — Ничего. Министров ни малейших. Охота им туда ездить, только время тратить! Блокистам дан был, для точения зубов, один продовольственный Риттих, но он мудро завел шарманку на два часа, а потом блокисты скисли. Читать далее
Красиво застеклил ЖенинЕвгений Михайлов — племянник Константина Сомова. портет. Понесли его на выставку. Там я его повесил не очень важно, так как все портретные места были разобраны. На выставке был довольно долго.
Дорогой Иван Дмитриевич! От всей души поздравляю вас, — от всей души. Проработать полстолетия в таком честном и важном деле, каково издание книг для страны, духовно голодной, для нашей несчастной страны — это огромная культурная заслуга! Вам есть чем гордиться, есть за что уважать себя, а русский человек редко имеет случай гордиться собою, и мало у него причин для самоуважения.