Нельзя никому довериться, нельзя никуда отлучиться
Господа Члены Государственной Думы. Сегодня исполнилось ровно 28 месяцев с начала настоящей войны, войны небывалой в истории по своим размерам и по своему ожесточению. О причинах возникновения ее распространяться не приходится. Весь цивилизованный мир знает, что не Россия начала войну, что не мы несем ответственность за море пролитой человеческой крови.
Говоря о стоящих на очереди подчеркнутых войною задачах, я не могу не коснуться вопроса, близкого сердцу каждого русского человека. Свяше тысячи лет Россия стремится к югу, к свободному выходу в открытое море. Ключи от Босфора и Дарданелл, Олегов щит на вратах Царьграда — вот исконные заветные мечты русского народа во все времена его бытия, и это стремление теперь уже близко к осуществлению. С начала войны мы, щадя человеческия жизни, употребили вместе с нашими союзниками все усилия для удержания Турции от безумного участия в военных действиях. Франция, Англия и Россия настаивали на том, что она в собственных интересах должна оставаться нейтральной. При этом Турции были даны формальные заверения и обещания, что за нейтралитет ей обезпечиваются неприкосновенность территории и независимость, а также предоставляются разныя преимущества и выгоды. Но все старания оказались напрасны и, ослепленная льстивыми обещаниями немцев, Турция, предательски напав на нас, тем самым подписала себе приговор. Жизненные интересы России так же понятны нашим верным союзникам, как и нам, и соответственно сему заключенное нами в 1915 г. с Великобританией и Францией соглашение, к которому присоединилась и Италия, окончетельно устанавливает право России на проливы и Константинополь. Русский народ должен знать, за что он льет свою кровь, и по состоявшемуся ныне взаимному уговору, соглашение наше с союзниками сегодня оглашается с этой кафедры.
В мировой истории еще не было столь решительной минуты. Мы должны собрать воедино всю мощь народную и бросить ее навстречу врагу. Перед такой силой ничто не устоит. Помните, что сколь бы ни были жестоки удары врага, но конечная победа наша, она идет к нам верными шагами, — пойдемте дружно к ней навстречу.
Туманная и тихая погода.
Не стало туманов. Забыли про пасмурность.
Часами смеркалось. Сквозь все вечера
Открылся, в жару, в лихорадке и насморке,
Больной горизонт — и дворы озирал.
Многоуважаемый Всеволод Измайлович, прилагая здесь одну тысячу руб. для передачи Вам моею дочерью (на монумент Л. Н. Т.), прошу Вас принять и приложить ее к прежним 300 руб., сданным мною на тот же предмет. Вместе с этим я пишу заявление-воззвание в «Биржевые Ведомости». Может быть, откликнутся пожертвованиями. Надеюсь, у Вас есть и книга, и квитанции на сей случай.
Все слагается, конечно, из мелочей, едких и скучных. Для кого я это все записываю, не знаю. Пожалуй, только для себя. «Потомкам», конечно, будет скучно читать эти «страдания молодого Вертера», и лучше бы оставить им пикантную летопись с анекдотами и сплетнями «наших дней», с описанием луцких обитателей и обитательниц, но писать эпически я не умею, хотя и хотел бы.
А слухи такие красочные, московские. Собирается, де, Государь Государыню в монастырь постричь, в Вознесенский. Москвичи знают и келью. А какие там содержания и поэзии в этой сплетне. Тут и патриотизм, и старая Русь, и милая Москва.
В связи с ходившими о Распутине слухами я был не раз вынужден докладывать государю, что поведение РаспутинаДруг императорской семьи облегчает работу общественных деятелей против престола, что поклонницы его, желая угодить Их Величествам, дают новую пищу клевете о причине благоволения императрицы к Распутину; заканчивал я свой доклад обыкновенно предложением на некоторое время отправить Распутина на родину, а по возвращении создать иную обстановку его пребывания в Петрограде, чтобы избавиться от той шумихи, с которой связано его имя.
Первый, к кому я обратился, был МаклаковЮрист, член IV Государственной думы. Наш разговор был очень краток. Маклаков уклонился от определенного ответа. Колебание и недоверие прозвучало в его голосе. Мне было ясно, что он про себя одобряет мое намерение, но, после непродолжительной беседы с Маклаковым, я убедился, что иметь дело с ним не стоит.
Архангельский купец Латрыгин продал какому-то покупателю маринованные грибы всего только на 30 копеек дороже таксы, и был очень удивлен, когда его потребовали к судебному следователю. Но пришлось все-таки пойти. Пошел и, вероятно, в лавке сказал приказчикам: «Я сейчас вернусь. Тут по пустяковому делу только к следователю на минутку схожу».
А «пустяковое дело» закончилось тем, что следователь потребовал: Читать далее
Зол на себя, что делаю дрянь.
В Татьянинском комитете с благодарностью принято предложение РерихаХудожник, сценограф, общественный деятель передать в пользу пострадавших от войны весь чистый доход с устраиваемой им выставки своих произведений и 10 процентов от продажи картин.
Возобновились занятия Думы. Трепов прочел свою декларацию, в которой не было никакой программы и содержались только одни общие места. Он обнародовал наше соглашение с союзниками, по которому мы должны были получить после войны Дарданеллы.
В настоящее время, да будет вам ведомо, подымать национальные вопросы — это значит создавать в России революцию; по окончании войны будем говорить. Но, господа, я не хочу останавливаться на деятельности лиц, которые в минуту скорби своего Отечества позволяют себе прибегать к личным выгодам. Я выберу бобра, одного человека, занимающего, крупное общественное положение, и громко, на всю Россию, назову его впервые здесь, дабы не было впредь повадно делать то, что делается. В России есть генералы от инфантерии, доблестно сражающиеся на фронте, генералы от артиллерии, георгиевские кавалеры; но у нас есть еще в тылу один генерал, генерал от кувакерии. Владимир Николаевич ВоейковДворцовый комендант, генерал-майор свиты Николая II. Читать далее
Дорогая Зося моя! Я получил последнее твое письмо и, как всегда, слова твои дали мне радость и спокойствие. Надежда вернуться не покидает меня никогда, и я живу этой уверенностью. Слова твои говорят мне о дорогих моему сердцу, и я как бы ощущаю вашу близость и нашу общность. Исчезает одиночество и горькие думы бессилия и отрезанности от живой, деятельной жизни. В душу вливаются новые силы и сознание необходимости не опуститься, выдержать все до конца. Читать далее
Мне думается, что наше внутреннее положение аналогично с военным положением: если для сохранения нашей государственной независимости мы вынуждены приносить столько жертв, такое экономическое разорение, то ведь та независимость, которой мы добиваемся у себя дома, требует своих жертв, терпения и настойчивости.
Трепов, встреченный криками и свистом, должен был трижды оставлять трибуну, прежде чем получил возможность говорить. Я был очень поражен его терпением и выдержкой и почувствовал, что Дума сделала большую ошибку и нанесла вред самой себе. Его политическая декларация была очень удовлетворительна, и он подчеркивал необходимость как продолжения войны до победного конца, так и борьбы с германцами и на поле сражения, и внутри страны. Дума и общество были до такой степени захвачены внутренним кризисом, что они не могли думать ни о чем другом. Кроме того, имя Трепова было столь тесно связано с событиями 1905 года, что левые смотрели на его назначение только как на смену лиц, а не системы, и не хотели ничего брать из его рук.