Амфитеатров: «За днями дни»
Нельзя допустить одиночества России в мире. Она должна иметь союзников в Европе, и такими союзниками могут быть лишь Англия и Франция. Она должна быть верна союзникам и преследовать общие цели. Лишь тогда она реально, не мечтательно войдет во всечеловечество, в мировую культуру, в мировую ширь. Мечтательный же интернационализм оттесняет нас в Азию и уединяет нас.
Похудела я безобразно, но скоро на поправку пойду. В Москве сплошная помойная яма, дворники бастуют и препятствуют, чтобы другие убирали улицы. А страдает, конечно, кто победнее. Буржуа увезли своих детей в Крым, а другие играют в навозе. Это зря. И революция начинает принимать только экономический характер.
Я ненавижу Москву, и вот сижу здесь. Как в ссылке. Ставлю СологубаПоэт. «Навьи чары». Художник у меня хороший: ТатлинХудожник. Помощник тоже хороший: Инкижинов. И все-таки бежал бы, как Мопассан, бежавший (помните, у Чехова в «Чайке»?), бежавший от Эйфелевой башни.
Общественное городское самоуправление Петрограда вошло с представлением к министру внутренних дел о необходимости введения в России григорианского летоисчисления вместо существующего юлианского. Вопрос о реформе календарной системы никогда не подвергался достаточному обсуждению по многим причинам, главной из которых было нетерпимое отношение церкви к этому вопросу. Большинство членов бывшей межведомственной комиссии по реформе календаря отмечает, что переход к григорианскому летоисчислению не представляет никаких трудностей на практике.
Первый Всероссийский съезд Советов в кадетском корпусе, на Васильевском. Знаменательный. Мы — большевики-интернационалисты — дали себя почувствовать — четкая линия выступлений… В первых рядах залы я узнала Плеханова. Поседел. Он не с нами, он оборонец. Глядит на меня своими умными, живыми глазами, и вижу в них явное неодобрение. Мне больно, что Плеханов не наш… волнуюсь, горячусь, ненужными выражениями оскорбляю противников. Читать далее
Когда я ехал на конференцию, мне все завидовали, потому что здесь я должен был увидеть наших вождей. Теперь я их увидел, и я завидую тем, кто в настоящее время далеко отсюда.
Большевистская фракция огласила на съезде Советов внесенную мною декларацию по поводу готовившегося Керенским наступления на фронте. Мы указывали, что наступление есть авантюра, грозящая самому существованию армии.
Большевики, которых называли раньше «коммунистами», командированы в Россию из Германии для внесения смуты, и немцы же обильно снабдили их деньгами; Временное правительство знало, что коммунисты — эмиссары воюющей с нами державы, и тем не менее не только разрешило им въезд, но и встретило их торжественно. «Измена», — скажете вы? Нет, только глупость.
Вы предлагаете путь дальнейшего разрушения. Из этого хаоса, как феникс из пепла, восстанет диктатор — не я, которого вы стараетесь изобразить диктатором, а вот когда вы бессознательным, безумным союзом с реакцией уничтожите нашу власть, вы откроете двери подлинному диктатору.
Есть два интернационала: 1) интернационал плехановых, т. е. изменников социализма, т. е. людей, перешедших на сторону своих правительств. 2) Интернационал революционных интернационалистов, повсюду борющихся революционно, и во время войны, против своих правительств, против своей буржуазии. «Великая русская революция» может стать «великой», может «закрепить свои позиции» и «углубить свое русло» лишь в том случае, если она порвет с поддержкой империалистского «коалиционного» правительства, с поддержкой ведомой им империалистской войны, с поддержкой класса капиталистов вообще.
Попав вторично в Пермь, я сел в поезд и после трех суток ужасного пути вернулся в Петроград. Едва я более или менее прилично устроился в переполненном публикой и солдатами вагоне, как у него сломалась ось, и пришлось выселяться куда попало. Я отправился в вагон бывших политических, которые ныне возвращались из Сибири в Петроград. В вагоне было относительно свободно, но эти — к моему удивлению — очерствелые и озлобленные люди ни за что не хотели пустить меня в их купе, говоря, что они в свое время достаточно натерпелись лишений и беспокойств. Читать далее
Открывающая фильм сцена показывает меня перегнувшимся далеко за борт корабля. Видно только спину, а по дергающимся плечам можно подумать, что меня укачало. Но было бы ужасной ошибкой показать это в картине, и я намеренно ввел в заблуждение зрителей. Потому что, выпрямившись, я вытащил в кадр рыбу на конце лески, и все увидели, что вместо недомогания из-за морской болезни, я перегнулся через борт, чтобы поймать рыбу. Это было полной неожиданностью и вызвало громкий смех… Пожалуй, «Иммигрант» тронул меня больше, чем какой-либо другой из моих фильмов. Я до сих пор думаю, что его финал проникнут настоящим поэтическим чувством.
Было дано с одного из линейных судов радио в виде приказа о том, чтобы разоружить всех офицеров, произвести обыски оружия в офицерских квартирах и т. п. Это было часа в три-четыре дня. Офицеры были на кораблях. Несколько офицеров застрелилось в знак протеста, но в общем никаких эксцессов и историй не произошло. Я сделал распоряжение по своему судну, чтобы никакого сопротивления не было, чтобы не было кровопролития и никакого безобразия. Читать далее