Горький: Революция и культура
Итак, мы выехали. Приехали мы швейцарским поездом в Шафхаузен, где надо было пересесть в германский поезд. Нас ожидали германские офицеры. Они указали нам зал таможни, в котором должны были пересчитать число живых «снарядов», транспортируемых ими в Россию. Паспорта спрашивать на основе договора они не имели права. Поэтому в таможне мужчин и женщин разделили по обе стороны стола, чтобы по дороге кто-нибудь из нас не улетучился или, подменив русского большевика немецкой барышней, не оставил в Германии зародыш революции.
Шла постоянная борьба между курящими и некурящими из-за одного помещения в вагоне. В купе мы не курили из-за маленького Роберта и Ильича, который страдал от курения. Поэтому курящие пытались устроить салон для курения в месте, служащем обыкновенно для других целей. Около этого места поэтому происходило беспрерывное скопление народа и перепалки. Тогда Ильич порезал бумагу и раздал пропуска. На три ордера одной категории, на три билета категории А, предназначенных для законно пользующихся оным помещением, следовал 1 билет для курящих. Это вызывало споры о том, какие потребности человеческие имеют большую ценность, и мы очень жалели, что не было с нами тов. Бухарина, специалиста по теории Бем-Баверка о предельной полезности.
Минул месяц с первого дня революции, только один месяц. Но поистине — если на войне месяц считается за год, то в революции должен он считаться за десять лет, за десятилетия… В марте 1917 год с быстротой, захватывающей дух, перенеслись мы от охранного строя к истокам свободы, от самодержавия к народному самоуправлению, от департамента полиции к Учредительному cобранию. Невероятное — свершилось, немыслимое — сделалось. Дух захватывает от быстроты полета истории, и надо за ней поспеть, ибо непоспевающие — худший тормоз на пути движения.
Мы едем через Германию. Будь что будет, но ясно, что Владимир ИльичЛидер партии большевиков должен как можно скорей очутиться в Петрограде. Когда мы все сели уже в вагон, чтобы двигаться к швейцарской границе, небольшая группа меньшевиков и эсеров устроила Владимиру Ильичу нечто вроде враждебной демонстрации. В последнюю минуту, буквально за пару минут до отхода поезда, тов. Рязанов в большом возбуждении отзывает пишущего эти строки в сторону и говорит: «Владимир Ильич увлекся и забыл об опасностях; вы хладнокровнее. Поймите же, что это безумие. Уговорите Владимира Ильича отказаться от плана ехать через Германию».
В вагонах мы быстро размещаемся под заботливым наблюдением Владимира ИльичаЛидер партии большевиков. Наиболее неугомонного РадекаЖурналист, социал-демократ, который ехал с нами законспирированный, помещаем на время в багажное купе.
Сегодня — очередь не наша!
Все дальше круговая чаша,
За мигом миг, от наших уст,
А наш бокал — уныл и пуст.
Читать далее
Поступил в газету «Новая жизнь» и чувствую себя среди них еще больше белой вороной, чем раньше в «Речи».
Тихо, спокойно. Сегодня хлеба вполне достаточно. Выдавали белый хлеб без задержки.
Вчера на яичной бирже установлены оптовые цены на яйца. Цены эти выражаются в следующем: Киевские в пути без гарантии срока прибытия — 190 руб. за ящик; те же яйца наличный товар — 195 руб. за ящик. Читать далее
Я перечитал несколько раз Ваши письма. Как близки и понятны мне Ваши мысли и переживания, как бесконечно дороги Ваши слова, где Вы говорите обо мне. Что сказать мне о той опасности, которой Вы подвергались, — с какою радостью я принял бы все, что могло бы угрожать или быть опасным для Вас, на себя, на свою долю, но что говорить об этом «благом пожелании», которое годится только для ремонта путей сообщения в преисподней.
Я записалась в члены партии народной свободы (к.-д.), которая одна, из всех несоциалистических партий, открыто боролась с большевизмом.
НиколаюРоссийский император и мне разрешено встречаться только во время еды, но не спать вместе.
Начали говеть, но, для начала, не к радости началось это говение. После обедни прибыл Керенскийпремьер-министр и просил ограничить наши встречи временем еды и с детьми сидеть раздельно; будто бы ему это нужно для того, чтобы держать в спокойствии знаменитый Совет рабочих и солдатских депутатов! Пришлось подчиниться, во избежание какого-нибудь насилия.
Керенскийпремьер-министр производит впечатление искреннего человека, но в целом он переоценивает эффект от контактов между русскими и немецкими социал-демократами и в то же время недооценивает плоды разложения в русской армии. На общий совет, придерживаться здравого смысла, Керенский, обладавший колоссальным тщеславием, отвечал «Оставьте!» под тем предлогом, что он лучше знал своих соотечественников, которых считал сверхлюдьми без характерных для любого человека недостатков.
Керенскийпремьер-министр сперва хотел изолировать ГосударынюРоссийская императрица, жена Николая II, но ему заметили, что было бы бесчеловечно разлучить мать с ее больными детьми; тогда он решил применить эту меру в отношении ГосударяРоссийский император. Подошла ко мне сильно взволнованная Государыня и сказала:
— Поступать так с Государем, сделать ему эту гадость после того, что он принес себя в жертву и отрекся, чтобы избежать гражданской войны, — как это низко, как это мелочно! Государь не пожелал, чтобы кровь хотя бы одного русского была пролита за него. Он всегда был готов от всего отказаться, если бы имел уверенность, что это на благо России.