Общее настроение в Петрограде подавленное. Люди открыто осуждают не только правительство, но и самого царя. Из-за сильных метелей на путях застряли десятки тысяч товарных вагонов, и вследствие этого положение с хлебом и топливом в столице и других крупных городах стало особенно тяжелым.
Дорогой друг! Получили мы на днях отрадное письмо из Москвы. Пишут, что настроение масс хорошее, что шовинизм явно идет на убыль и что, наверное, будет на нашей улице праздник. Организация-де страдает от того, что взрослые на фронте, а на фабриках молодежь и женщины… Читать далее
Масленица. А ничего нет. Едва добыли молока. Мяса — один раз совсем не добилась Маша. После послали Марфушу, и после долгого стояния — она получила 4 фунтаРусский фунт — 0,40951241 кг. (с костями). Ни печь блины не из чего, ни есть не с чем. «Широкая Масленица». Москва — темна, фонарей не зажигают. Разумеется, жулики грабят в темноте. Такое тяжелое время! Не только прислуга живет кое-как, а даже кот Барсик похудел, как скелет. Нечего есть — ест картошку. Сегодня я пожертвовал ему 40 копеек, чтобы Маша поискала ему кишок. Это ее любимец, но когда нет ничего, то нечего и дать. А мышей он уже всех истребил. Жаль бедного кота.
Очень собираюсь к Вам, но помираю от зубной боли. Если Вы будете свободны на прощеный день, то загляну к Вам, а к этому времени или вырву корни, или запломбирую. Читать далее
В среду нас распускают на Масленицу, и т. к., наверное, распустят в 12 часов, то я совсем не пойду в гимназию. Папа купил пуд муки, я очень рада, а то мы думали, что на масленицу мы останемся без блинов, т. к. в Москве муки нет, а папа достаёт у себя на вокзале, т. к. там есть магазин-вагон и в этом магазине всегда всё есть.
У русских футуристов никакого футуризма нет. Единственное общее у них — это преодоление вчерашнего дня искусства. Но это было у всех и всегда…Из этой группы, например, Вл. МаяковскогоПоэт-футурист, без сомнения, следовало бы выделить. Ему как будто есть что сказать. У него, при всей болезненности, слышится сила, борьба и протест, чувствуются мускулы. Правда, здесь многое гиперболизировано, оснащено многими громоздкими ненужностями. Наверченное и часто навинченное, — всё же тут и подлинная боль и подлинный крик… Во всяком случае, это не «футурист» и совсем не «простое как мычание».
Не лишне отметить суровость настоящей зимы. Вот сейчас, в 4 часа дня, солнечного, — в тиши московских закоулков — и то 15 градусов мороза. Значит, попозднее будет 20, а где на площади или за городом — и все 25. Холодно везде — в Одессе были морозы до 19°, в Ялте все померзло, в Париже замерзли, а в Петрограде, в Сибири и посевернее от центра — 35°. Как известно, в войну 1812 года тоже были страшнейшие морозы, которые, собственно, и помогли нам так неожиданно и благополучно отделаться от наполеоновского нашествия. Вот бы и теперь эти морозы помогли нам! Да едва ли, кажется, что немцы не только сильнее всех других людей, но и сильнее самой стихии.
Альпийский лыжный патруль в дозоре.
У нас пока все льются слова, море слов, ничего дельного пока незаметно. Вообще, от этих дней впечатление крайне бледное — нет подъема чувств. Хотя бы негодования. Удастся ли сохранить миролюбивое настроение надолго?
Утром у меня был Нилов. Погулял 10 мин. Принял Григоровича и Риттиха, который вернулся из поездки на юг и в Самару. Посидел у АлексеяНаследник российского престола, как всегда, перед прогулкой. В 4 ч. принял Мосолова, а в 6 ч. ген. АдлербергаАлександр Адлерберг — генерал от инфантерии в распоряжении Верховного Главнокомандующего.. Миша пил чай. ПротопоповМинистр внутренних дел, националист-консерватор был у меня на полчаса. Вечером долго занимался.
В 12 с экстренным поездом по Балтийской железной дороге мы поехали в Петроград, ехали меньше часа. Мы поехали прямо на квартиру (в музее). Там смотрели панно-декоратив елизаветинских времен.
В газетах начата травля обер‑прокурора Раева по поводу его участия в одном бракоразводном деле. Хороши «владыки», решившие по настоянию обер‑прокурора в три дня дело, которое тянулось три года. Все же нападки, видимо, неосновательные, а нужен во что бы то ни стало скандал.
Я, скорее, люблю евреев, но есть среди них какой-то особый сорт «поганых евреев», который кладет тень на все еврейство. (Впрочем, может быть, это физиологически противные люди, уродливые, маленькие, плюгавые и с огромным запасом наглости.) Был сегодня в «Биржевке» у Волынского. Встретился с ним в передней, он мне что-то сказал и брызнул слюной и попал в глаз. Мне стало так омерзительно, я едва доехал до дому и здесь хорошенько вымылся душистым миндальным мылом. Все это пустяки, конечно, но меня интересуют в этих пустяках совсем не пустячные вопросы. Читать далее
Держим путь из Парижа в Рим для работы над балетом «Парад».