25 октября 1917. Иван Бунин

Большевик или кадет. Кто ты в 2017?

Большевики рвутся к власти. Попробуй им помешать

Не пусти Ленина в Россию

Кто ты в 1917 году — великий князь или нищий поэт?

Где премьер-министр

Получи новогоднюю открытку из 1917 года

Трансляция

Революция совершилась. Как это было

Как критиковать «Бубновый валет»

Киса, Лалака и другие интимные прозвища звезд

Поговори с Распутиным

Петроград, Дворцовая набережная д. 4, Британское посольство

Указав на то, что морская демонстрация в СкагерракеСкагеррак — пролив, соединяющий Немецкое и Балтийское моря. могла бы скорее отвлечь на себя неприятельские силы, чем какие-либо операции, которые мы могли бы предпринять в Немецком море, ТерещенкоПредприниматель, банкир, с марта 1917 - министр финансов сказал, что он чувствовал большую неловкость, обращаясь к нам за помощью, когда Россия сама не делает никаких усилий, чтобы спасти себя. Читать далее

, и еще

8 Мне нравится

8 Комментировать

На премьере фильма «Авантюрист»

#Синема, синема!

Сан-Франциско

Из Америки я решил ехать в Европейскую Россию, дать о своей поездке отчет правительству и затем начать делать что-нибудь. Довольно долго пришлось дожидаться первого парохода, который шел из Сан-Франциско. Это был японский пароход «Карио-Мару». Я решил ехать через крайний Запад на Восток. Я выбрал этот путь прежде всего потому, что в это время в Финляндии уже шла борьба, начались наступления Маннергейма и враждебные действия, направленные против русских. По некоторым данным, я подозревал, что Маннергейм является немецким ставленником. Обсуждая этот вопрос, я считал, что нельзя ехать и через Францию, а затем через Архангельск, так как для этого пришлось бы обратиться к англичанам, — мне же не хотелось второй раз прибегать к их любезности. Поэтому оставался только путь через Владивосток — это был к тому же наиболее скорый путь.

, и еще

23 Мне нравится

29 Комментировать

Рекомендуемые сюжеты Все

Предпарламентская республика

Министерство искусств

Заговор великих князей

Первые советские аресты

Если не Корнилов, то кто

Черный передел

Учредительное собрание

Корнилов vs Керенский

Москва

Участвует во Втором Московском совещании общественных деятелей

Москва

Утром немного работал над биографией. Затем спускался в зубную амбулаторию, находящуюся в квартире под нами, для лечения зубов, давших себя знать на 51‑м году, и это надо считать особым счастьем. Заходил Липуха, и также лечить зубы — и это на 20‑м году. Я напоил его кофеем, и мы отправились вместе. Он домой, а я в заседание Совещания общественных деятелей к 2‑м часам. Заседание происходило в зале кинематографа «Кино‑Аре» на Тверской. Заседание открыл РодзянкоПредседатель IV Государственной думы, сказавший несколько слов об общем положении. С основным докладом выступал НовгородцевПавел Новгородцев (1866–1924) — юрист и философ, профессор Московского университета., характеризовавший современное безвластие. Власть, как он говорил, не имеет силы, а делает только реверансы то направо, то налево. Это сравнение мне очень было по душе, так как совпадало с моим представлением о Керенскомпремьер-министр как о канатном плясуне. Читать далее

Новгородцев оптимистически усматривал признаки поворота к лучшему в отпадении от левого крыла кооператоров, народных социалистов и еще какой‑то группы. По поводу доклада и собственно без всякого соприкосновения с докладом говорило несколько ораторов, потрясавших руками, выкрикивавших и тому подобными выражениями проявлявших свой пафос. Говорилось о «товарищах», об их темноте и бессилии, о том, что их нечего бояться, что они мираж, наваждение и болотное испарение и т. д., словом, все то же, что пишется в каждом № «Русских ведомостей». Ничего нового никто не сказал; все было одно и то же, об одном и том же. Но каждый старался как‑нибудь сострить или переострить других. Лучше всех сострил князь Евгений ТрубецкойПублицист, искусствовед, философ, который как‑то по‑семейному, по‑домашнему, с большою теплотой утешал собравшихся и говорил, что все обернется к лучшему. Не то же ли было в Смутное время? Ведь кто осаждал Троицкую лавру? Из осаждавших только 1/3 была поляков, а остальные 2/3 была «сволочь», вроде теперешних большевиков. «Это по‑княжески», — заметил ГотьеИсторик, профессор кафедры русской истории Московского университета. Острота князя была встречена дружными аплодисментами. «А обратите внимание, — продолжал он, — среди нас кто: все умственные и культурные силы, архипастыри церкви, краса и гордость русской земли — генералы БрусиловГенерал-адъютант, Верховный главнокомандующий (с 4 июня 1917 года), ранее - главнокомандующий Юго-Западного фронта и РузскийГлавнокомандующий армиями Северного фронта». При этом вся зала встала, и раздался гром аплодисментов, долго не смолкавший. Говорил еще — и очень тягуче и слишком кабинетно — КизеветтерИсторик, общественный деятель, преподаватель. После этого я ушел. Несколько раз упоминалось имя КорниловаГенерал, Верховный главнокомандующий, и каждый раз при этом раздавался взрыв аплодисментов. На мой взгляд Совещание могло бы оказаться полезным, если бы оно послужило зародышем образования широкой либеральной партии в противовес партии социалистов. Мне думается, что наш государственный организм оздоровел бы, если бы такая, но именно очень широкая и большая партия с самыми общими и широкими либеральными принципами возникла. Для этого надо бы отказаться от подробных программ с частными вопросами и основаться на самых общих положениях: собственность, нация, государство и т. д. Существующие наши партии страдают узостью и слишком подробной разработанностью программ. Вечер провел дома за чтением.

, и еще

6 Мне нравится

13 Комментировать

Царское Село, Колпинская ул., д. 20

Есть люди (все больше кадеты и их хвосты справа и слева), которые с великим негодованием бьют себя в грудь и шлют громы и молнии на голову «революционной демократии». За что? За многие грехи, а пуще всего за «демагогию» и за забвение заслуг «интеллигенции».

Оказывается, «интеллигенция» теперь в загоне, ее обвиняют в контрреволюционности, в Корниловщине, в обывательщине; заслуги ее забыты и непризнаны, а между тем не она ли более столетия гибла и страдала за народ?

Нет, не она.

, и еще

7 Мне нравится

10 Комментировать

Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов

Петроград, Смольный институт

Военно-революционный комитет организуется исключительно при Петроградском Совете р. и с. д. и является его органом. Читать далее

, и еще

4 Мне нравится

7 Комментировать

Grand Hotel Chateau Bellevue, Switzerland

Заказное послание из Одессы. Бог знает, какими путями оно до меня дошло!

«Мсье, я сижу в комнате, читаю вашу статью “Меньшее из двух зол”, как слышу, как под окнами кто-то играет “Марсельезу” на гармошке. Вашу прекрасную, пьянящую “Марсельезу”… Это песня, которая из национальной стала интернациональной и символом свободы. Это под “Марсельезу” ведет наш Алекс. Керенский наших солдат в битву под красными знаменами!»

, и еще

3 Мне нравится

2 Комментировать

Царское Село, Пашковский переулок 2

Вчера была свадьба Марианны и Николаши, а вечером у них же — большой кутеж, продлившийся до 6 утра. Я напился вдребезги — теперь, конечно, больно и совестно, зато — и несмотря на мое крайнее состояние — у меня был очень интересный разговор с Т.З. Оказалось, что мы оба интересуется одним и тем же — светлой силой и ее проявлениями. Она мне рассказала многое, и это было так интересно, что я надеюсь на правдивость ее слов. С современными женщинами никогда не знаешь, где начинается ложь.

Встретил у Р. Александра БенуаХудожник. Он желт, обрюзг как-то, зол и вообще антипатичен до крайности.

, и еще

8 Мне нравится

1 Комментировать

Париж, Франция

Дорогой Игорь, я видел все время мадам Рубинштейн, Андре Жида, говорил без конца с ними о постановке и вот пишу тебе с их согласия и их одобрения мои соображения по поводу твоего замысла постановки. Самое главное, я приехать в Швейцарию абсолютно не могу по тем же причинам, что и ты, и рад был бы, кстати, увидеть сестру и ее семью, которых не видел три года с лишним. Физически невозможно нам свидеться, чтобы переговорить и столковаться о постановке, и единственный выход — это установка взаимного соглашения по переписке: другого исхода нет, и надо или согласиться с этим, или отказаться. Жалко, что ты мало сговорился с Жидом, а это очень живой человек, и с полномочиями. Но нечего делать.

Твоя мысль — модернистическое толкование постановки «Антония и Клеопатры» — единогласно нами отброшена и вот по каким зрело обдуманным соображениям. Читать далее

Самое главное, это «соотнесение»-впечатление на зрителей, на залу «современной» декорации, современных костюмов с текстом и действующими лицами римской и египетской истории. Результат — непрерывный гомерический хохот залы. Если бы я и лично поверил, что это хорошее толкование возможности представить трагедию Шекспира, я ее не защитил бы — твою точку зрения — потому что я морально ответствен за то, чтобы спектакль состоялся. Важно в нем и следующее: возможность услышать редкий драматический талант Рубинштейн — но при этой постановке я ей моими декорациями и костюмами решительно помешаю — ей, Жиду, Шекспиру. Nous beneficierons seulement tous les deux — toi et moiФр. — «Мы извлечем пользу только вдвоем — ты и я». — но на это я не могу согласиться.

Подумай хорошенько. Если есть два ярко противопоставленных мира — египетский и римский в этой гениальной трагедии (это может быть тебе, как и мне, — отправной пункт для работы?), то представь себе Марка в форме современного итальянского генерала — самый живописный костюм (с орденами?); в противоположность ему Клеопатра — как одета? Если быть модернистом, держаться (а это необходимо) couleur localeФр. — «местного колорита»., то она должна быть одета как жена египетского солдата, а ее двор — наполовину английский, наполовину турецкий. Какой ее дворец? Модерн египетский, ты скажешь. Значит — смесь faux-mauresqueФр. — «псевдомавританского». и мебели от Марle et C°; это и есть современное убранство дворца? Не будет ли свита Клеопатры напоминать танцоров из Каира? Подумай ты об этом? И верно Жид заметил, что весь текст Шекспира в устах итальянских солдат и египетских современных «дев» будет звучать ужасающе театрально, риторикой. В лучшем случае это будет напоминать ходовую репетицию спектакля, когда артисты не сумели запастись костюмами.

Но самое главное, самое для меня ужасное, — это то, что я буду работать contre coeurФр. — «против желания»., без всякой инсинуации и увлечения, потому что я не верю и не уверую в постановку, и в результате получится холодное и нудное исполнение заказа!

В самом лучшем положении ты, ибо тебе легко написать модернистическую музыку, и так как ты порешил и условием поставил, что ты ни на репетиции, ни на спектакли не обязываешься приехать, — tu auras le plus beauФр. — «тебе достанется самое лучшее»., ибо твоя музыка (и, убежден, отличная) останется и после спектакля, век ее будут гутировать. А что спектакль после шумного скандала провалится? Ну и черт с ним? Я не могу этого на себя взять, ибо я прежде всего и раньше всего безумно люблю эту трагедию и все сделаю, чтобы она имела огромный успех, и еще нахожу, что трагедия должна показать исключительный драматический талант Рубинштейн, такой новый и свежий, восторгающий всех передовых литераторов, художников — до кубистов включительно, — должна найти чудесную оправу, вот поэтому я сам настаивал и настаиваю на твоем драгоценном сотрудничестве.

Итак, скажу тебе от всего сердца: если ты относишься только эгоистически к спектаклю, тогда лучше нам, видимо, разойтись, чем принять постановку, выгодную только одному или двум из нас всех. Ведь публика Парижа — это не публика времен Шекспира, когда достаточно было на стул поставить паспарту «лес», чтобы зрители вообразили — лес. Ведь вся эта публика Парижа и Москвы — прогнившие эстеты и твою мысль примут не как простую постановку, а чрезвычайно пикантное блюдо, не без рокфорной и другой вони; три четверти же публики будут хохотать, скандалить и требовать:«Деньги назад». Не погублю спектакль [!] Ни за что [!]

Но если ты примешь мою точку зрения, которая заключается не в исторической, поэтической и инструментальной прихоти, а в выражении своего понимания этой трагедии Шекспира, то вопрос разрешится очень просто, ибо каждому из нас предстоит выявить себя по поводу этой вещи. Всегда это будет прежде всего живо (величайший для меня идеал), и подлинно, и индивидуально.

Моя точка зрения такая: два мира — Египетский и Римский. Один — хитрый и сладострастный, пряный и высокомерный; другой — солдатский, прежде всего Рим — uber allesНем. — «превыше всего»., и возвышение и падение Антония — это возвышение и падение римлянина. Для него Египет — это всё, это его любовь, pays de CythereФр. — «край Цитеры»., он и говорит, уезжая: «Прощай, Египет!» — в этом смысле! Но в минуту смерти обоих оказалась Любовь — человеческая, сильнее Рима и Египта, и остались только мистические любовники. Вот моя канва. Что я пользуюсь историческим материалом критически — это известно всякому, кто не близоруко смотрит на мои интерпретации. Мне меньше всего важна археология, и ею я играю, часто смешивая нарочно все стили, но для главного, для подлинного впечатления, искреннего воплощения и я не додумался бы до сцены современного отравления, чтобы близкие умирающего стояли бы с аппаратом для промывания желудка или клистиром; это было бы и страшно, и жутко. Но я сейчас почувствовал, какой безумный хохот был бы при появлении чего-нибудь подобного в сцене смерти Клеопатры.

Вспомни, когда я с пеной у рта просил и требовал у СережиАнтрепренер, организатор «Русских сезонов», редактор журнала «Мир искусства», чтобы и в музыке, и на сцене в «Играх» пролетал аэро! Сережа и ДебюссиКомпозитор фыркали и негодовали, а эту идею спер КоктоПисатель, поэт, драматург для «Парада». Но «Игры» были модернистскими.

Я мог бы часами писать на эту тему, доказывая сцена за сценой, акт за актом, как можно погубить эту чудную вещь, трактуя ее модернистически, и просто прошу тебя стать на эту, мою точку зрения, и вообразить себе ярко, что происходит модернистическое на сцене, — читай сцену за сценой! Разумеется, ты придешь к моему выводу, ибо ты просто скульптурно не представил себе это перевоплощение трагедии!

Но если ты откажешься от этой точки зрения, то вопрос можно и легко разрешить в трех, четырех письмах. Мадам Рубинштейн оставляет за тобой право на весь план сочинения музыки и распределение. Она (да и я) думаем, что хорошо было бы иметь увертюру к каждому действию, потом музыку, отмечающую появление римских лагерей под стенами и в палатках, затем «смерть Клеопатры». Все это в оркестре, не на сцене — я уже тебе писал, из-за каких соображений заглушение звучностей и прочее. Ты реши, сколько музыки думаешь написать, что, по сколько минут (это важно для меня) и приблизительно — что ты задумываешь в смысле оркестра, количество инструментов. Затем, когда ты это все решишь, сейчас же мне ответь и сообщи срочно необходимый и самым подробным образом твой гонорар, способ владения музыкой, на какой срок и т.д. Лучше было бы, если ты прислал бы сам проект контракта, и его, с изменениями или без, подпишет мадам Рубинштейн через своего представителя. Но это, если ты примешься горячо, все можно подготовить в три-четыре недели, то есть подписать контракт и, таким образом, у тебя будет возможность приняться сейчас за работу. Во время нее ты можешь мне сообщать твои соображения, поскольку они должны прийти в соприкосновение с моей постановкой, и я все себе отмечу. Времени много. Перевод Жида будет готов только не раньше чем через пять-шесть месяцев. Вот все, что я могу тебе сейчас сказать, искренне и горячо желая, чтобы наше сотрудничество состоялось!

Целую крепко.

, и еще

11 Мне нравится

1 Комментировать

Судьбы героев 1917